Мулатка в белом шоколаде - Калинина Дарья Александровна

— И драгоценности обожала! Вон как брюликами обвешалась!

И Леся потрясла перед носом обомлевшей Евдокии Николаевны пачкой фотографий. На многих из них в самом деле была запечатлена Оля, в наряде которой были использованы самые роскошные и, должно быть, дорогие украшения. Молоденькой девушке они были явно не по возрасту. Но саму Олю это ни капли не смущало. Нацепив бабушкины и мамины цацки, она сияла не хуже самих бриллиантов.

Евдокия Николаевна наконец начала успокаиваться. Они присела к подругам и взяла из рук Леси фотографию своей сестры.

— А ведь в самом деле, — пробормотала она. — Как же мне это раньше в голову не пришло? Оля в самом деле была сама не своя от камней и украшений.

И Евдокия Николаевна ударилась в воспоминания. Только на этот раз они носили совсем другой характер.

— И ведь те люди, которые пришли из милиции, они тоже нам сказали, что работал человек, который долгое время был вхож в нашу семью.

— Почему?

— Они говорили что-то, — поморщилась Евдокия Николаевна. — Не помню. Что-то о характере взлома и о том, как мог посторонний человек узнать о тайнике.

— И что?

— Подозрение пало на нашу домработницу, — вздохнула Евдокия Николаевна. — У бедной женщины в самом деле имелся сын, отсидевший и снова вышедший на свободу. Вот следователь и предположил, что женщина могла найти сообщников среди его дружков.

— И их посадили?

— Нет, у домработницы и ее сына было несокрушимое алиби. Но отец, разумеется, уволил женщину, дав ей ужасные рекомендации.

И схватившись за голову, Евдокия Николаевна воскликнула:

— Боже мой! А что, если в самом деле произошла чудовищная ошибка? Что, если мы подумали на невиновного человека?

Женщина очень расстроилась. Ей даже стало плохо с сердцем. И Кира помчалась на кухню в поисках аптечки и лекарства.

— Вот, — сосредоточенно капая корвалол в рюмочку с водой, бормотала Леся. — Сначала сами довели человека, теперь лечим.

— При чем тут мы? Она сама разволновалась.

— Да она бы еще сто лет жила с уверенностью, что драгоценности украли по наводке домработницы. И в могилу бы сошла с этим же убеждением. А что теперь?

— Что?

— Посмотри на нее, она же вся белая! Легко ли узнать, что твоя сестра не просто мерзавка, которая увела жениха, но еще и воровка. Обокрала собственную семью! И свела в могилу мать и отца.

— Этого мы пока не знаем!

Однако Евдокия Николаевна оказалась крепче, чем можно было предположить, глядя на ее морщинистую шею и сухенькое тельце. Неожиданно румянец вернулся на ее щеки. Пожилая женщина села, выпрямив спину.

— Я должна узнать правду! — твердо произнесла она. — Обязана выяснить все до конца! Если драгоценности нашей семьи до сих пор находятся у Ольги или ее потомков, я должна попытаться изъять их. И в любом случае я попытаюсь восстановить справедливость. Даже если для этого придется ворошить уголовные дела.

— Да бог с ними, с драгоценностями, — накапав валерьянки и себе, воскликнула Кира. — Из-за них, похоже, человека убили!

— Скажите, а с вашими семейными драгоценностями никаких нехороших историй связано не было?

— Их кражи из тайника, о существовании которого знали лишь члены семьи, для вас недостаточно?

— Но может быть, в прошлом были еще более драматические истории? Знаете, как с «Великим Моголом» и другими камнями.

— У нас в коллекции камней подобного размера не было, — покачала головой Евдокия Николаевна. — И вообще отдельно камней или золота в слитках не было. Только драгоценные ювелирные украшения.

— Понятно, — кивнула головой Кира. — А?..

— Хотя подождите! — перебила ее Евдокия Николаевна. — В самом деле, как раз вот с этим браслетом была связана одна история.

И она показала на злополучный браслет.

— Но это скорей любовная история.

— Да?

— Да, — кивнула Евдокия Николаевна. — Видите ли, это был последний, так сказать, прощальный подарок, который сделал своей юной фаворитке великий французский король Людовик XIV.

— Если не ошибаюсь, его еще звали «король-солнце»? — продемонстрировала Кира знание истории Франции.

— Да, это был богом данный Франции король, выбравший себе эмблемой Солнце и потому прозванный в истории за свое великолепие «король-солнце». Он говорил, что король подобен Солнцу — этой единственной планете, дающей всем в равной степени тепло и процветание. Вокруг короля, подобно тому как вокруг Солнца собираются другие планеты, толпился двор.

— Он еще построил Версаль, — вставила неугомонная Кира.

— Он сделал много прекрасного и полезного для своего государства, — кивнула Евдокия Николаевна. — Этот король был настоящим мужчиной. И поэтому не мог обойтись без женщин. А скупость не была в числе его недостатков.

— И что с ней случилось?

— С этой девушкой? Ничего особенного. Она получила в подарок от короля массу разных подарков. Земли и замки он ей не дарил, так как девушка никогда не скрывала своего намерения вернуться на родину. Так что своей любимой он дарил ювелирные украшения — кольца, подвески, табакерки и даже столовую посуду. Но это были поистине царские подарки. Уж кем-кем, а, как я уже говорила, скупердяем король не был.

— Она была с ним счастлива?

— Полагаю, что ей льстило его внимание. К тому же не любить короля было просто невозможно. Любая девушка, а тем более свободная девушка, могла только мечтать о подобной судьбе.

— М-да, — протянула Леся.

— Нравы в ту пору были совсем иные, — поспешила оправдать неизвестную фаворитку короля Евдокия Николаевна.

— Нравы и по сию пору не изменились. Лично я знаю кучу красивых и не очень красивых девушек, которые бы с удовольствием составили счастье короля.

— Пусть даже и африканского, — хмыкнула Леся.

— Людовик считался одним из самых прекрасных кавалеров своей эпохи! — заступилась за короля Евдокия Николаевна. — Он был незаурядной личностью. Франция и двор во время его правления буквально сверкали!

— Да, — согласилась с ней Кира. — А почему вы вообще заговорили о Людовике и его фаворитке?

— Да потому, что этой фавориткой и была прародительница нашего рода, — не без торжества сказала Евдокия Николаевна, явно наслаждаясь изумлением подруг. — А вам что, никто об этом не говорил?

— Что-то такое мы слышали, — выдавила из себя Леся.

— Но мы думали, что это всего лишь слухи!

— Досужие домыслы!

— Байки!

— Нет! — замотала головой Евдокия Николаевна. — Это все чистая правда! Я давно занимаюсь тем, что составляю генеалогическое древо нашего рода. И могу вам сказать, что милость французского короля пошла так далеко, что он облагодетельствовал и безвестного юношу из русского посольства во Франции, который выразил желание жениться на бывшей фаворитке короля.

— И тот юноша носил фамилию Ольшанских?

— Ольшан, — поправила ее Евдокия Николаевна. — И должность при русском посольстве он занимал самую мизерную. Писарь или что-то в этом роде. Был он из наваррских дворян. Но самого захудалого бедного рода. И должность ему эту сыскали исключительно по протекции его дядюшки, который служил у брата короля конюшим.

— И что?

— Ольшан согласился жениться на отставной фаворитке, выполнив волю короля. За солидное вознаграждение он с молодой женой должен был покинуть пределы Франции. И никогда ни он, ни его жена не имели права вернуться обратно.

— Сурово, — заметила Кира, даже прослезившись от жалости к бедной девушке, которую после короля отдали замуж за какого-то французишку и отправили обратно на родину, пусть даже и с дорогими подарками.

— Ничуть, — покачала головой Евдокия Николаевна. — Наша прародительница сама настояла на подобном указе. По ее словам, видеть короля и знать, что отныне они не будут вместе, было для нее хуже смерти. И раз уж так случилось, что король вдоволь насладился ею, а потом полюбил другую, то она сама выбрала возвращение на родину. В Россию.

Рассказ был потрясающе захватывающим. Похоже, род Ольшанских пошел от порядочной авантюристки. И это в какой-то мере объясняло поступок Ольги. Как известно, кровь — не вода. И не захочешь, а взыграет. Но при этом рассказ Евдокии Николаевны о своей далекой прародительнице не проливал ни капли света на убийство Кати Гладковой, ставшей ненадолго обладательницей такого знаменитого браслета.

И чтобы их визит не был совсем уж пустым, подруги принялись просматривать подготовленные для них документы.

— Но откуда этот браслет мог очутиться у Эдика? — время от времени восклицала Евдокия Николаевна, передавая подругам порядком пожелтевшие снимки членов своей семьи. — Не понимаю! Честное слово, не понимаю! И если он раздобыл браслет, то где остальные пропавшие ценности? И почему не сказал о своей находке мне?