Не на жизнь, а на смерть - Рэнкин Иэн

– Пока, Филип.

– О, чуть не забыл. – Казнс остановился в дверном проходе и умоляюще взглянул на Флайта. – Джордж, у тебя не найдется свободного водителя? В это время дня поймать такси просто немыслимо.

– Так… – Флайт напрягся, обдумывая этот вопрос. – Если ты подождешь минут пять, Филип, я найду возможность тебя отправить… – Он обернулся к Ребусу, который посмотрел на него расширенными глазами. – Лиза ведь не будет возражать, правда, Джон? Я хочу сказать, если они сначала забросят Филипа в Олд-Бейли?

Ребус только плечами пожал.

– Чудесно! – воскликнул Казнс, сжимая руки. – Большое вам спасибо!

– Я отведу тебя, – сказал Флайт, – но сначала я должен позвонить.

Казнс кивнул в сторону коридора:

– А я должен сходить в одно место. Я на секундочку.

Оба посмотрели ему вслед. Флайт улыбался, покачивая головой.

– Знаешь, а он ничуть не изменился с тех пор, как я с ним познакомился, – проговорил он, – все такой же представительный вид аристократа в летах. Годы идут, а он не меняется.

– Да уж, он джентльмен на все сто, – согласился Ребус.

– Но все это – одна видимость, – сказал Флайт. – На самом деле его происхождение ничем не отличается от твоего или моего. – Он обернулся к одному из сотрудников лаборатории. – Ничего, если я от вас позвоню?

И, не дожидаясь ответа, начал набирать номер.

– Алло! – сказал он в трубку. – Это кто? О, привет, Дикин, а Лэм на месте? Дай ему трубку, пожалуйста! Спасибо.

В ожидании ответа Флайт аккуратно снимал пальцами с брюк невидимые ворсинки. Его брюки уже успели залосниться от слишком долгой носки. Ребус заметил, что вся его одежда выглядела весьма поношенной: на воротничке рубашки виднелся черный ободок, да и сам воротничок был явно ему тесен и сдавливал кожу на шее. Ребус поймал себя на мысли, что не может оторвать глаз от ускользнувших от бритвы пучков седых волос на его шее. Словно следы пальцев неведомого душителя. Когда он закончит разговаривать по телефону, Ребус скажет, что он возражает против того, чтобы Казнс ехал с Лизой. Представительный вид. Аристократ. Один из первых серийных убийц тоже был аристократом.

– Лэм? Привет! Ну, что ты выяснил по поводу мисс Кроуфорд? – Флайт слушал, устремив на Ребуса взгляд, готовый в любой момент дать ему понять, если будет что-то интересное. – М-м, ладно. Да, я понимаю. Да. Верно. – В его глазах Ребус читал, что Джен Кроуфорд можно верить, что она сказала правду. Потом его глаза немного расширились. – Ну-ка, повтори? – Он начал слушать более внимательно, переводя взгляд с Ребуса на телефонный аппарат и обратно. – Это уже интересно…

Ребус напрягся. Что там? Что интересно? Но Флайт снова перешел на односложные реплики:

– Угу, м-м. Ладно, проехали. Знаю. Да, я уверен. – Его голос выдавал недовольство и вынужденное смирение. – Спасибо, что сказал. Да. Нет, мы подъедем… ну, я не знаю, примерно через час. Ладно, увидимся.

Его рука с трубкой зависла над аппаратом. Вместо того чтобы повесить ее, Флайт застыл в нерешительности.

Ребус был больше не в силах сдерживать любопытство.

– Что там? – нетерпеливо спросил он. – Что случилось? Что-то не так?

Флайт, словно выходя из какого-то забытья, повесил наконец трубку.

– Да, – отозвался он, – Томми Уоткис сорвался с крючка.

– В каком смысле?

– Лэм только что узнал, что повторного слушания не будет. Мы пока не знаем почему. Может, судья посчитал, что обвинения недостаточно серьезны для того, чтобы снова заваривать кашу, и доложил об этом в Королевскую прокуратуру.

– Нападения на женщину недостаточно, чтобы заваривать кашу? – Мысли о Филипе Казнсе разом улетучились из головы Ребуса.

Флайт пожал плечами:

– Повторные слушания обходятся недешево. Любое слушание недешево. Мы провалили первый раунд и упустили вторую попытку. Так бывает, Джон, и ты это знаешь.

– Да, знаю. Но одна мысль о том, что такой гадине, как Уоткис, все сошло с рук…

– Не волнуйся, он недолго останется чистеньким. Нарушать закон у него в крови. Стоит ему где-то проколоться, и мы возьмем его, а я уж там прослежу, чтобы не произошло никаких накладок, можешь мне поверить.

Ребус вздохнул. Да, такое бывало, и не раз. Мягкий, некомпетентный судья, враждебно или чересчур дружелюбно настроенное жюри присяжных или непоколебимые свидетельские показания. В результате судебный исполнитель решает, что повторное слушание нецелесообразно с финансовой точки зрения. Да, в его практике случалось несколько таких проколов. Воспоминания о них были подобны глухой зубной боли.

– Держу пари, что Чамберс рвет и мечет, – сказал Ребус.

– Да уж, – улыбнулся Флайт, – я думаю, его парик просто дымится.

Что ж, по крайней мере, одного человека должна обрадовать эта новость, подумал Ребус. Кенни Уоткиса. Он будет вне себя от восторга.

– Да, кстати, – вспомнил Ребус. – Как там насчет Джен Кроуфорд?

Флайт снова пожал плечами:

– Похоже, она чиста как стеклышко. Судима не была, психическими расстройствами никогда не страдала, живет тихо как мышь, прекрасные отношения с соседями. Лэм сказал, что она настолько безупречна, что это даже подозрительно.

Да, иногда попадаются и такие, безупречно чистые. Они пугают полицейского, как диковинные звери пугают исследователя в джунглях, внушая безотчетный страх своей непохожестью. Ты обязан подозревать всех, ибо каждому есть что скрывать: учителям, которые, возвращаясь с каникул из Амстердама, провезли контрабандой порнографические видеофильмы; солиситорам, которые принимали кокаин на воскресной вечеринке; только что женившемуся члену парламента, который спал со своей секретаршей; государственному чиновнику, питающему слабость к несовершеннолетним мальчикам; библиотекарше, которая прячет в своем шкафу скелет; ангелоподобным деткам, которые подожгли соседскую кошку.

И иногда твои подозрения оправдываются.

А иногда – нет.

Казнс стоял в дверях, собираясь уходить. Флайт мягко придерживал его за локоть. Ребус вспомнил, что собирался воспротивиться поездке Казнса с Лизой. Но что можно было сказать? Как объяснить, что Казнс, на его взгляд, слишком чист, а потому пугает его? Что ему, Ребусу, неприятны эти холодные ухоженные руки хирурга и представительный вид? Ребус терялся в сомнениях.

После того как Флайт с Филипом Казнсом ушли искать Лизу и ее охранников, Ребус вернулся в лабораторию. Ему не терпелось узнать о результатах первого анализа слюны.

– Мне очень жаль, – сказал один из сотрудников, на вид совсем еще мальчик. Из-под белого халата выглядывала черная майка с названием рок-группы. – Не думаю, что нам здесь повезет. Пока мы нашли только следы воды, обыкновенной воды из-под крана. Тот, кто заклеивал конверт, должно быть, использовал влажную губку, или штемпельную подушечку, или одну из этих старомодных штучек наподобие валика. И никаких следов слюны.

Ребусу стало трудно дышать.

– А как насчет отпечатков пальцев?

– Пока ничего. То, что нам на данный момент удалось обнаружить, совпадает с отпечатками пальцев доктора Фрейзер. И я не думаю, что нам повезет с волокнами или пятнами жира. Мне кажется, автор письма был в перчатках. Никто из нас прежде не сталкивался с такой чистой, безупречной работой.

Он знает, подумал Ребус. Ему прекрасно известно обо всех методах нашей работы. Он так чертовски умен.

– Что ж, все равно спасибо, – поблагодарил он.

Молодой человек поднял брови и развел руками:

– Мы делаем все, что можем.

Ты бы лучше постригся, сынок, подумал Ребус. Слишком уж ты смахиваешь на Кенни Уоткиса. Но сказал, вздыхая, о другом:

– Сделайте все, что от вас зависит. Пожалуйста, сделайте все, что от вас зависит.

Он совсем было собрался уходить, как вдруг его охватил приступ бессильной ярости, дикого разочарования. Оборотень слишком умен. Он перестанет убивать прежде, чем мы найдем его; или же, наоборот, станет убивать снова и снова. Никто не сможет чувствовать себя в безопасности. И прежде всего Лиза.

Лиза.

Оборотень обвинил ее в том, что она якобы сочинила историю, которую придумал Ребус. Но она здесь ни при чем. И если Оборотень все-таки доберется до нее, это будет его вина, не так ли? Куда ее увезли? Ребус не знал. Флайт решил, что так будет безопаснее. При этом Ребусу никак не удавалось избавиться от мысли, что Оборотень может оказаться полицейским. Плотным коротышкой или тощим молчуном, которые поехали вместе с ней. Она доверилась им, думая, что они ее охраняют. А что, если она попала прямо в лапы… Что, если Оборотень именно на это и рассчитывал. Что, если Филип Казнс…

В нише под потолком загремел громкоговоритель:

– Звонок инспектору Ребусу. Пожалуйста, подойдите к приемной. Звонок инспектору Ребусу…

Ребус быстро прошел до конца коридора, а потом через вращающуюся дверь. Он не знал, оставался ли Флайт по-прежнему в здании, но ему было на это наплевать. Его охватила паника: Оборотень, Лиза, Рона, Сэмми. Малышка Сэмми, его дочь. Она уже и так хлебнула немало горестей в своей жизни. И виноват в этом был он. Но он не хотел причинить ей боль еще раз.