Платиновая леди - Данилова Анна

– Садись на место Щукиной, я ее уволил, потому что она раздражала меня, да ты и сама все знаешь… Мы сходим с ума – и ты, и я, и Крымов. Перешагнули разом несколько граней, захлебнулись в том, что называется свободой. Ты вышла на работу, поэтому слушай… – И он, стараясь не смотреть на свежее розовое лицо своей пока еще жены, принялся рассказывать про убийство Дины Ступиной.

Женя, в общих чертах знавшая, о чем идет речь, с трудом заставила себя выслушать Шубина до конца и даже наметить для себя план действий.

– Думаю, ты не будешь против, если я попытаюсь выяснить, не было ли у Ступина любовницы. Судя по тому, что ты мне сейчас рассказал, он не мог убить свою жену, тем более что она и сама собиралась уходить от него… Но именно это обстоятельство и наводит меня на мысль, что это он убил Дину. Мы знаем, что Дина собиралась от него уходить. Об этом говорят все – и ее мать, и Соболев, и сам Ступин… Но если предположить, что Ступин любил свою жену и тяжело переживал разрыв, то только он и мог убить ее… из ревности…

Она подняла глаза и посмотрела на Шубина. Они поняли друг друга без слов и словно спросили друг друга: смог бы Шубин убить Женю из ревности или она убить его из той же самой смертоносной ревности. И с какой-то даже горечью ответили друг другу: нет, не могли. Не та сила любви. Не та сила страсти? А если Ступин любил свою жену сильно и страстно и все последние месяцы, скрывая свои чувства от окружающих, страдал, наблюдая за тем, как любимая женщина отдаляется от него, то вполне вероятно, что именно он-то и убил ее, чтобы она не досталась Соболеву.

– Да, муж мог ее убить, и ты права, нам действительно важно побольше узнать о нем… – согласился он с Женей.

– Я думаю, что у него могла быть и другая квартира, где он встречался с другой женщиной… Причем с женщиной, не любимой им, но одним своим присутствием старавшейся залечить его рану… Его боль могла быть невыносимой…

В ее голосе прозвучала надежда, но Шубин отвел глаза. Нет, он-то не собирался заводить себе женщину, которая зализала бы его рану. Да и была ли рана? Так, едва заметная царапина, от которой не будет и следа, в то время как на сердце Шубина остался после разрыва с Юлей Земцовой сочащийся свежей кровью рубец. Так стоит ли вообще думать об этом и питать свое не окрепшее еще чувство вины? Вина? Чаши весов выровнялись вдруг – Женя с Шубиным одновременно вздохнули с облегчением. В сущности, Шубин был всегда рядом и мог в любое время навестить Саню. Да и так ли часто он мог видеть сына, если бы даже не ушел от Жени? Столько же, если не меньше. Сейчас же он будет навещать его чаще, и все из-за дежурного в таких случаях чувства вины.

– Так ты займешься этим?

– Да. Прямо сейчас.

– Я могу узнать, как ты собираешься выяснять подробности личной жизни Ступина?

– Конечно. Подежурю возле его дома, обычное дело. Кажется, это единственный способ, каким мы в свое время добивались неплохих результатов…

– Но он целыми днями на работе… Ты уверена, что справишься?

– Постарайся привыкнуть к мысли, что я снова сильная… – последние слова дались ей с трудом.

Она с кровью отрывалась от Шубина, от домашней удобной жизни, от счастливого ожидания мужа с работы, от кастрюль со щами и с жарким, от сонной дремоты подле спящего сына… Теперь это будет составлять лишь часть ее жизни, а остальное будет зависеть только от нее. Фигура Крымова замаячила и тут же растаяла – он стал для нее подарком, пробудил в ней настоящую женщину и открыл глаза на то ненастоящее, искусственно созданное, чем являлась, по сути, ее семья. Нежность по отношению к ее неожиданному любовнику заставила испытать сладостное, ни с чем не сравнимое чувство…

Она ушла, Шубин вновь остался один. Он задохнулся бы от нахлынувших на него тяжких мыслей об одиночестве, если бы не звонок Тани Бескровной. Она сказала, что была уже в десяти метрах от агентства, когда ей позвонил Минкин и сообщил, что к нему утром пришла пациентка, которую сопровождала Нина Васильевна Блюмина. У пациентки от природы крепкие здоровые зубы, но сильно кровоточат десны. «Еще у нее проблемная кожа и все признаки общей дистрофии…» – добавила Таня и сделала многозначительную паузу.

– Ты сейчас где? – спросил Шубин.

– В клинике.

– Эта женщина еще там?

– Да, ей делают снимки зубов, собираются лечить десны.

– Ты думаешь, что она имеет какое-то отношение к Ступину?

– Уверена. И знаешь почему? Потому что Блюмина – а я с ней, как ты знаешь, довольно долго беседовала перед тем, как Ступина отпустили под залог, – делает все словно бы через силу… Видно, что эта дистрофичная особа ей не сестра и не дочь, не племянница, никто… Блюмина ходит с ней по кабинетам с видом человека, которому просто поручили сопроводить эту женщину в зубную клинику… Кроме того, лечиться в «Титанике» недешево, и даже Блюмина, я думаю, себе этого позволить не может. Если бы у этой особы были собственные деньги, зачем бы ей нужно было общество Блюминой?