Небесный остров - Литвиновы Анна и Сергей

– И чем берут? – против воли заинтересовался босс.

– Вкусно. Дешево. Чисто. Не обсчитывают, – начал загибать пальцы Палыч. – Официанты шустрые – тоже молодежь. Постоянно придумывают что-нибудь: фестиваль ставриды, день блинов.

Шеф лишь головой покачал, предрек:

– Скоро загнутся.

Приморск – город традиций. Процветают здесь лишь помпезные рестораны да недорогие столовки. А все ухищрения, вроде кафе прогрессивного, давят в зародыше. Дружно и налоговики, и СЭС, и другие рестораторы, кто в бизнесе уже долгие годы.

Покровительствовать юному дельцу Хозяин, безусловно, не собирался – с какой стати? Но про кафе у Палыча иногда спрашивал. И тот охотно рапортовал:

– Работают пока! Летнюю террасу открыли. Планов громадье. В августе, когда самый наплыв, обещают итальянского повара пригласить!

Страна-утопия.

Но, когда полгода кафе продержалось, Хозяин снизошел. Наведался. И был чрезвычайно удивлен. Доводилось, конечно, ему вкушать вкусную еду по доступной цене – в заграничных ресторанчиках. В кафе быстрого питания мировых брендов. Но чтобы в Приморске? Где до сих пор актуальны истории про собак, пошедших на шашлык, а початок вареной кукурузы на пляже стоит больше трех долларов?

Когда подали десерт, он велел официанту позвать того, кто здесь главный. Приказ был исполнен без звука – это ему понравилось. И уже через минуту к его столику действительно спешил мальчишка! Худенький, с подбородка еще подростковые прыщи не сошли. Глаза светлые, почти белые, личико озабоченное, умненькое. И руки о передник отирает. Поварам, что ли, кашеварить помогает?

– Слушаю вас. – Пацан вежливо склонился над его столиком.

– Откуда ты такой? – не удержался Хозяин.

Пацан не смутился:

– Отсюда, из Приморска. А учусь в Краснодаре, на заочке.

– В кулинарном? – Босс кивнул на его испачканные руки.

– Да нет, на инженера, – улыбнулся мальчишка.

Лицо располагающее, улыбчивое, но глаза, приметил Хозяин, холодные.

– Пошли, прогуляемся, – велел он ему.

И тот, хоть в своем заведении и директор, послушно откликнулся:

– Да, конечно. Я переоденусь и буду у выхода через две минуты.

Сразу видно: малец разбирается в людях. И это Хозяину тоже понравилось.

…С того дня минуло семь лет. И ни разу с тех пор (за исключением незначительных мелочей) Эдик Хозяина не разочаровал. Правда, и он использовал мальчишку с умом. И точно по назначению. Никаких, сохрани Господь, рискованных авантюр, опасных поручений – на то есть специально обученные люди. А у Смолянинова своя ипостась была: законные бизнесы запускать. Где то кафе маленькое? Существует, конечно, но давно хозяйничают в нем другие и кормят уже не столь вкусно и гораздо дороже. А у Эдика другие масштабы. Ночной клуб (быстро стал лучшим в городе). Дом отдыха (три года назад развалюху собой представлял с фанерными домиками – а теперь все путевки уже к марту раскупают). Сформировал в Приморске службу такси – ни одного джигита в городе не осталось, и, главное, даже усмирять их не пришлось: сами ушли, когда монополистами быть перестали.

И к Институту моря Эдик первым присматриваться начал. Спросил однажды Хозяина (а виделись они часто, и по делу, и для души): почему, мол, роскошное место и до сих пор не в наших руках?

– А смысл? – пожал плечами Хозяин. – Федеральная собственность. А брать землю в аренду ненадежно. Да и директор старой формации. Связываться с ним неохота. И уволить его нельзя – из Москвы назначили.

– Зато парк у них какой! И бухта! И пляж – мелкая галька! – не сдавался Смолянинов. – Единственное место, где я сам, кстати, купаюсь. Мы, когда мальчишками были, всегда туда на лодках плавали.

– А остальные как добираться будут? Все-таки шесть километров от города, а от центра – все восемь, – парировал Хозяин. – Кто захочет туда тащиться?

– Ну, если эксклюзивный пляж сделать – все поедут, у кого деньги есть, – пожал плечами Эдик. – За комфортом и за престижем.

– А возможные вложения ты оценивал?

– Да. – Эдик без запинки назвал сумму.

И Хозяин, конечно, обещал подумать. Хотя про себя решил: в собственную бы землю инвестировал, не раздумывая. А так… Рискованно. По крайней мере, надо выждать. Пока нынешний директор на пенсию выйдет.

Разговоров про Институт моря Смолянинов больше не заводил. А вот верный заместитель Палыч однажды его удивил, поведал смачную сплетню: старичок-директор, мол, совсем ума лишился. С девчонкой встречается его втрое младше!

– Седина в бороду – бес в ребро. – Хозяин давно уже не удивлялся человеческим причудам.

Палыч же хитро добавил:

– А знаете, как ту бабенку зовут? Виола Смолянинова. Сестричка нашего Эдика.

Вот парень шустер!

Тот сразу, как спросил Хозяин, признался: его рук дело. Со старичком Виолка, оказалось, познакомилась случайно. Пару раз позволила вывести себя в ресторан и отшить хотела. За молодого-красивого замуж мечтает. Но он, Эдик, на сестру прикрикнул и настрого приказал: обольщать по полной программе и за старичка держаться.

– Зачем? – прищурился шеф.

– Да хотя бы затем, что Вадим Андреевич мне уже предложил к нему в заместители пойти! – усмехнулся юный нахал.

– Шустер ты, – похвалил босс.

А Эдик загадочно добавил:

– И это только начало.

Хотя три года минуло, Виола помнила тот день, словно это было вчера. Летний вечер, они с Вадимом у нее дома, на террасе. Пьют холодное вино, играют в кубики – забаву она в женском журнале вычитала. Замораживаешь в морозилке лед. И передаешь кубики друг другу в процессе поцелуя.

Вадиково достоинство, уже изрядно потрепанное, сразу оживало – если по нему сначала льдом, а потом язычком горячим провести. Ну а льдинки, что оставались, тоже пригождались – вино охладить.

Мамаша, как всегда, валялась в своем домике пьяная, и ее они не смущались. Виола давно убедила Вадима: старая алкоголичка со своей территории ни ногой. У них с дочерью договор еще со старших классов школы: в собственном доме гадь, как хочешь. А во владения Виолы – отдельно стоящую сараюшку с террасой – не лезь. У мамаши даже ключей не было, чтоб не пропила, допустим, сидюшник или телевизор.

И когда в дверь терраски сердито замолотили, Виола просто взъярилась. Обнаглела мамашка! Будет небось сейчас канючить, чтоб ей на очередную бутылку дали.

Распахнула дверь, уже рот открыла, чтоб родительницу послать, а на пороге оказалась незнакомая тетка. Старенькая совсем, однако важная. Хоть на палочку и опирается, но осанка, как у балерины.

– Вы кто? – озадаченно поинтересовалась Виола.

И вдруг краем глаза заметила, как оседает на постели, сереет Вадим. И шепчет умирающим голосом:

– Галя, зачем?..

Ну и началось. Крик. Разборки. Бабка, с виду интеллигентная, такими конструкциями сыплет, что даже Виоле – с ее-то дворовым детством! – многие внове. А Вадик, хотя вначале и пытался выпроводить супружницу миром, быстро понял: без толку. И тоже орать начал.

Виолетта (хотя и узнала о себе много лестного) благоразумно не вмешивалась. Когда старуха попыталась ей эффектную театральную пощечину влепить, ловко отпрыгнула. И тогда бабка кинулась на Вадима с кулаками. Он, культурный человек, на удары не отвечал, только руки старушкины пытался перехватить. Но Галя его горячей дамой оказалась. Влепить не может, так плюнула, точно в лицо попала. И Вадим резко ее оттолкнул.

А бабка, вместо того чтоб продолжить битву, равновесие потеряла. Качнулась и боком рухнула. Виском – точно об угол письменного стола приложилась.

– Ватерлоо, – блеснула школьными познаниями Виола – она еще и шутила.

Вадим же Андреевич кинулся к жене. Подхватил ее – голова болталась, словно на нитке. Жалобно позвал:

– Галя, Галя… – И обернулся к Виоле: – Она не дышит.

Той приходилось наблюдать немало куда более серьезных драк, потому она только отмахнулась:

– Да брось. Очухается сейчас.

Однако женщина оставалась недвижимой. И пульс у нее Виола, сколько ни старалась, найти не могла.

Оторвалась от тела, сердито рявкнула на Вадима, который со скорбным лицом замер подле:

– Чего медитируешь? «Скорую» вызывай!

Тот не двинулся с места. Пробормотал:

– Так, получается, я… Я убил ее.

– Что ты несешь? – разозлилась Виола. – Я своими глазами видела: она сама упала. И башкой стукнулась.

«Чего, кстати, стоило, – думала девушка сейчас, – им обоим твердо стоять на этой версии? Пожилой человек. В пылу ссоры не удержалась на ногах. Ударилась о стол. Умерла. Никто не виноват».

Но тогда Вадим в совершеннейшей панике пребывал. Шептал горячечно:

– Виолочка, ну, ты сама посуди! Упала, ударилась. Кто поверит? Когда случилось все у… у любовницы моей. Посадят меня! Лет на десять!

– Ерунды не говори, – отрезала Виола. – За непредумышленное больше трехи не дают.

– Но это все равно… все настолько ужасно… – загробным голосом произнес Вадим.