Алекс, или Девушки любят негодяев - Крамер Марина

— Ох, Мэ-ри, Мэ-ри… Как же ты перетряхнула мне жизнь, как же сумела… Мало кто так мог… Ничего, я подожду… я терпеливый…

Во сне он вполне ожидаемо снова увидел ее — Мэри в ярко-красном платье танцевала танго с высоким темноволосым мужчиной. Она то приникала к нему, то отталкивалась рукой, выгибая спину и резко выбрасывая вверх длинную стройную ногу в черной бальной туфельке. Ее рыжие волосы то взлетали на поворотах, то мягко ложились на лицо, оттеняя голубые глаза, подведенные черным. Накладные ресницы напоминали крылья бабочек — трепетали, создавая ощущение полета. Лица партнера Алекс не видел, и только в последний момент перед пробуждением вдруг понял, что мужчина — он сам…

Мэри сняла квартиру в том же доме, где жила Марго — повезло, хозяева уехали работать куда-то в Америку, а квартиру Марго перехватила и предложила подруге. Они жили теперь через три этажа, что давало им возможность часто видеться. Мэри устроилась работать в клуб бального танца на соседней улице, преподавала у маленьких ребятишек, готовя их к первым турнирам. Работа нравилась, позволяла спать до обеда и поддерживать себя в хорошей форме.

Мэри не рассказала Марго о том, что произошло между ней и Алексом в тот дождливый день. Все вопросы Марго натыкались на стену холодного отстраненного молчания — Мэри замыкалась, брала сигарету и не реагировала ни на что.

Алекс не появлялся, не звонил, никак не напоминал о себе, и это устраивало всех. Личная жизнь Марго налаживалась. Мэри же с завидным упорством отсекала любые попытки со стороны многочисленных поклонников сблизиться с ней или хотя бы пригласить на свидание.

— Я не пойму, чего ты так упорствуешь, — выговаривала как-то вечером Марго за вечерним чаем.

Джефа не было, уехал куда-то, а Мэри зашла после тренировки проведать подругу. Они сидели в кухне, и Мэри, по привычке забившись в любимый угол, курила и помешивала ложечкой чай в широкой чашке.

— Мне не до этого, — вяло проговорила она. — Турнир скоро.

Она снова решила участвовать в любительских турнирах, вполне удачно найдя себе партнера в том же клубе. Класс у него был ниже, но для Мэри, толком не стоявшей на паркете несколько лет, это было даже лучше. Они с Виктором — так звали ее нового партнера — тренировались каждый день, готовили программу, ставили вариации и понемногу притирались друг к другу. Долгое отсутствие выступлений Мэри компенсировала изнуряющими занятиями, после которых около получаса не могла встать, лежа на полу и тяжело дыша. Ноги снова были постоянно стерты в кровь, заклеены пластырем и перемотаны эластичными бинтами, даже спать Мэри ложилась в теплых гетрах, сохраняя мышцы разогретыми и готовыми к работе. По утрам болело все тело, кружилась голова, ныли натруженные ноги. А нужно было вставать и снова идти в зал, снова растяжка, вариации, прогоны, снова тренировки — собственные и у малышей. Но так ей было проще — некогда думать о чем-то, некогда себя жалеть. Некогда снова и снова прокручивать в голове тот ужасный день. Работая, она была совершенно счастлива. Марго тоже вовлеклась в процесс, помогала с фасоном костюмов, а по вечерам заканчивала работу над переводом романа Мэри. Она уже успела навести кое-какие мосты с одним швейцарским издательством, которое согласилось купить книгу. Но об этом Марго пока молчала, хотела сделать сюрприз подруге.

— Мэрик, ты совершенно напрасно лишаешь себя личной жизни.

Марго встала и вынула из холодильника банку с персиковым вареньем, которое любила Мэри.

— Ты бы занялась своей, ага? — по-прежнему без всяких эмоций отбивалась она, то и дело прикладываясь губами к мундштуку.

— А с моей, к счастью, все хорошо, — улыбнулась Марго, тряхнув каштановыми кудрями. — Я даже не могла представить.

Мэри видела, что она не обманывает. На самом деле все было хорошо, и во всем облике Марго сквозила легкость, счастье и спокойствие. Куда делась вечно больная, испуганная и ждущая постоянных неприятностей женщина, с которой Мэри когда-то познакомилась на сборах? От новой Марго исходило особое мягкое свечение, которое излучают влюбленные и уверенные в своем избраннике женщины. Мэри очень любила приходить в этот дом, ставший и ей родным, любила сидеть вот так, в кухне, и наблюдать за тем, как хлопочет у плиты Марго, ожидая возвращения Джефа. Здесь все было уютным, милым и настолько своим, что Мэри искренне считала Марго и Джефа семьей. Своей семьей, которую у нее давно отнял бывший муж.

Из прихожей раздался звук мобильного, и Мэри с сожалением спустила ноги с батареи на пол:

— Ну, кого черт несет? Опять мои гении, не иначе.

«Гениями» она называла своих маленьких воспитанников, которые имели обыкновение слать Марии Юрьевне эсэмэски в любое время, когда захочется. Вынув из кармана телефон, Мэри открыла сообщение и вдруг побледнела, опустилась на пол.

— Что с тобой?! — испуганно выкрикнула Марго, выглянув из кухни и увидев бессильно сидящую у стены Мэри.

Та молча протянула ей телефон. На дисплее горело: «Надеюсь, ты узнала. Это я. Нам нужно увидеться». Подписи не было, номер тоже оказался незнаком, но Марго прекрасно знала, в чьем стиле такие сообщения.

— Явился, значит. Очередной камбэк. Супермэн возвращается, — пробормотала Мэри, не двигаясь с места.

— И ты пойдешь?

— Нет. Но, думаю, это не послужит ему препятствием, как ты понимаешь. Я не удивлюсь, если он уже до мелочей знает мое расписание, мой адрес, адрес клуба, размер ноги моего партнера.

— Что же делать? Он не оставит тебя в покое, Мэри.

Та усмехнулась:

— Думаешь, я не понимаю? Но я все сказала ему тогда… — и осеклась, сообразив, что Марго не знает о том разговоре.

Однако озабоченная новой проблемой Марго пропустила эту фразу мимо ушей. Она уже лихорадочно соображала, что делать и как помочь Мэри. В том, что Алекс не остановится, пока не получит того, чего добивается, она не сомневалась. Но что же произошло между ними, если влюбленная Мэри сумела заставить себя разорвать все и уйти?

Мэри тем временем уже окончательно пришла в себя, встала, отряхнув джинсы:

— Пойду я к себе.

— А чай, а варенье? Ну, куда ты, Мэрик? — всполошилась Марго, обнимая подругу, и почувствовала, как та вся вздрагивает под ее руками. — Ну что с тобой? Ты его боишься?

— Я?! — В голосе Мэри было столько негодования, что Марго рассмеялась:

— Все-все, уже не сомневаюсь. Ты позвони мне завтра, нам ведь на примерку нужно.

— А, да, спасибо, что напомнила, — откликнулась Мэри, перекидывая через руку куртку и поднимая с пола спортивную сумку с вещами.

Чмокнув Марго в щеку, она пешком поднялась на свой этаж и пошла к квартире, расположенной в небольшом аппендиксе. Лампочка на лестничной клетке почему-то не горела, Мэри чертыхнулась вполголоса, ища ключ, и как только вставила его в замок, сзади раздались быстрые почти бесшумные шаги, и на ее рот легла ладонь, а обе руки оказались зажаты железной хваткой:

— Т-с-с, не поднимай шума, это никому не нужно, — прошептали ей в ухо, но она и так не стала бы кричать — знала, кто это. Запах его туалетной воды Мэри не перепутала бы ни с чем.

Он убрал руку с ее лица, отомкнул дверь и, втолкнув Мэри в прихожую, тут же запер на ключ изнутри. Мэри протянула руку к выключателю, но Алекс прошипел:

— Не надо! — и она подчинилась.

Глаза уже привыкли к темноте, и Мэри различила знакомый черно-белый шарф, только на этот раз он закрывал пол-лица.

— Проходи, коль приехал, — спокойно пригласила она, бросая сумку в узкий коридор между кухней и ванной. — Извини, отлучусь на пару минут, заброшу в машинку форму, а то завтра рано на тренировку.

Он молча кивнул и прошел в большую комнату, а Мэри направилась в ванную, села на стиральную машинку и задумалась. Зачем он приехал? Почему не позволил зажечь свет? Что вообще происходит?

— Мэри, где ты? — спросил Алекс из комнаты, и она встрепенулась — все-таки невежливо оставлять человека одного.

Наскоро бросив в машинку вещи, Мэри включила ее и вышла в комнату. Там было темно, если не считать горящих на столе свечей — их было пять штук, толстые белые свечи, которые Мэри купила не для интимных вечеров, а с вполне конкретной целью — натереть их на крупной терке и посыпать полученной стружкой паркет в клубе, чтобы уменьшить скольжение кожаных подошв.

Алекс сидел в кресле и большого окна, на котором не было темных портьер, только тонкая синяя органза, собранная в причудливые складки. Шарф он так и не снял.

Мэри опустилась на диван, подобрала под себя ноги и обхватила плечи руками, словно замерзла. Воцарилось молчание. Тикали часы в углу комнаты — огромные старые часы, будившие своим боем, кажется, весь дом. Вообще вся обстановка в квартире оказалась в духе Мэри — этакое ретро с легким налетом современности, выражавшемся в хорошей аппаратуре и дорогом ремонте. Мебель же, люстры и даже кое-какая посуда оказались почти раритетными. Мэри с трепетом относилась к своему временному жилищу и чувствовала себя здесь превосходно.