Тамбур - Малышева Анна

— Да! — крикнули ей прямо в ухо. — И кажется — все! Мне показывали уже… Уже почти совсем труп… Но я узнал его! Я понимаю, что ему все равно, и мои показания ничего не прибавят, но… Я не могу так больше! Я устал! Устал, понимаете?! Я не хочу больше возвращаться домой по ночам, покупать продукты в ночных магазинах и видеть эти лица… Не могу их видеть! Теперь мне все кажутся убийцами, понимаете?!

О, как она его понимала! Она и сама уже устала до такой степени, что трубка вываливалась из рук. Галина постаралась утешить клиента, дала ему пару советов, почти не слыша себя и уж подавно — его. Бросила трубку, взглянула на часы. «Бог ты мой! Смена только начинается!» Набрала номер Голубкина. Тот был еще на работе.

— Это я, Заремба, — напористо представилась она. — Что с Даней?

— Да кажется, все, конец, — оторопев, ответил тот. — Повторная попытка… Откуда вы знаете?

— А наши листовки раскидывают по всей Москве!

Хочешь — не хочешь, а многое узнаешь! Так он…

— Знаете, — после паузы проговорил Голубкин, — вы мне нравитесь. Вам, по крайней мере, не все равно, что случилось в соседней квартире. Я вот сейчас пробивал соседей этого Дани — мамашу и дочку. Свидетельница одна показала, что они возвращались домой примерно в то время, когда убили Боровина. Спрашивал — может, что-то видели, с кем-то столкнулись? Машу…

Свидетельницу мою вспомнили. Даже время уточнили, когда виделись. А вот в своем тамбуре ничего не заметили. Ну это пусть, люди ехали с дачи, устали. Но они же вообще на все плюют! Смотрят на меня, как на врага народа! Говорят сквозь зубы! По их мнению, пусть хоть весь подъезд перережут, только бы они одни остались целы!

Голубкин был зол. Да, этот Сергей оказался ценным свидетелем. Он опознал парня. Да, парень и сам во всем сознался. Дело можно было закрыть. Но… Мотив, черт побери, мотив-то должен быть, или как?! И не было его.

Точно так же, как в случае С Пивоваровой.

— Да, мне не все равно, — так же зло ответила женщина. — Парень невиновен. Я уверена в этом!

— Ой, спасибо. — Голубкин говорил с нею фамильярно, как с коллегой — Может, поменяемся местами? Я буду раздавать людям добрые советы, а вы — работать с мокрыми делами?

Галина швырнула трубку. Взглянула на незаполненную страницу журнала и резко закрыла его. К черту!

Хватит!

Она сделала то, о чем раньше и думать не могла. Спокойно отключила телефон. Надела куртку. И бросила смену. В ночь со вторника на среду телефон доверия мог разорваться на куски — ей было все равно.

* * *

Дома ее встретили изумленная дочь, ошеломленная овчарка и апатично настроенный муж. Юлия бросила куртку на вешалку, стащила вязаную шапку — Я уволилась.

— Ой, — тихо сказала Ольга и вдруг бросилась ей на шею. Юлия заплакала и прижала девочку к себе:

— Ты останешься со мной? Ты обещала!

— Да, мама, да!

— Понимаешь, в мире столько боли, но надо справляться, потому что… Потому что я люблю тебя!

Овчарка залаяла. Она жалась к ним, стараясь в буквальном смысле стать членом семьи — то есть положить лапы им на плечи Юлия и смеялась и плакала одновременно, обнимая то дочь, то собаку. Наконец ее отпустили. Она подняла глаза на мужа.

— Пойду, поставлю чайник, — сказал Илья, и внезапно ей показалось, что он стал совсем прежним — тем самым веселым, добродушным парнем, который все силы клал на то, чтобы содержать семью, которого она любила, который любил ее…

— Пряники в хлебнице, — напомнила Юлия, стаскивая мокрые ботинки.

Самым меньшим, чего ожидала Маша, было его появление. Она не могла сказать, что успела прийти в себя — да это и невозможно было сделать за такой короткий срок. Но все-таки ей стало чуть легче. Особенно после встречи с Татьяной. В самом деле, о чем было жалеть? Да, накололась, выглядела полной идиоткой, была обманута. Но не она одна — эта мысль подспудно ее утешала. И разве в такой ситуации могло быть место ревности? Ведь неясно, кому он, собственно, изменял.

Вероятно, в основном — жене.

Так она утешалась каждый раз, вспоминая о Диме.

Мать уже успела понять, что дело пошло на лад и «этот мерзавец» больше не объявится на горизонте. Маша целиком отдалась работе — это был лучший способ забыться, тем более что до Нового года оставалось всего десять дней, и люди бросились покупать подарки. Был еще повод порадоваться. Заведующая, которая к ней благоволила, пообещала, что после праздников переведет Машу в «бриллиантовый» отдел. Это было очень солидное повышение — ведь не так давно она работала еще в серебряном, да и в золотом была без году неделя. И хотя зарплата везде одинаковая, однако престиж разный. Если ее ставят «на брюлики» — значит, высоко ценят.

Маша занималась с покупателем, показывая ему на своем запястье то один браслет, то другой, с улыбкой спрашивала, кто по знаку Зодиака та, для кого подбирается подарок.

Она Рак, — смущенно произнес мужчина. Он явно был удивлен таким вниманием. Девушка улыбнулась ему, доставая другой браслет. Ей доставляло громадное удовольствие подбирать для людей подарки — именно подбирать, а не просто продавать такое-то количество золота и камней.

— Понимаете, — любезно сказала она, проводя по запястью тонкой золотой змейкой, инкрустированной изумрудами. — У каждого знака Зодиака есть свой камень, а иногда и несколько. Но это, смотря по какой таблице! Вот если по древней или по Хюрлиману — вам нужен изумруд, по Дэвиду Конвею — рубин, то же и в «Изборнике Святослава»… Но сейчас красивых вещей с рубинами у нас нет. А вот по древнееврейским и арабским спискам — оникс. Но оникс — это уже в серебряном отделе.

— Оникс не надо! — Мужчина ошеломленно отер пот со лба. Он был сражен таким потоком информации. — Давайте уж изумруды…

— Лучше не придумаешь! — Маша достала чековую книжку. — Это один из самых красивых и сильных камней. Все древние народы его очень почитали. Арабы еще в 11 веке утверждали, что носящий этот камень не видит страшных снов, не страдает…

Тут она на миг подняла голову и остолбенела — как была, с ручкой наготове. Рядом с мужчиной стоял Дима и тоже слушал секцию. Ей удалось взять себя в руки.

Маша быстро выписала чек.

— Так чем не страдает? — совершенно растерялся покупатель, — вы недоговорили!

— А, да… — Она делала вид, что очень озабочена тем, как поизящней разместить браслет в футляре. — Не страдает бессонницей и защищен от горя. А еще — от укусов ядовитых змей и чумы.

— Боже сохрани! — рассмеялся мужчина и направился к кассе. Маша все еще возилась с футляром, неловко перетягивая золотую змейку бархатными петельками. Обычно она проделывала это мгновенно, но сегодня дело не клеилось. Она сама не понимала, что чувствует — ярость, боль или какое-то странное удовольствие от того, что он все-таки о ней не забыл.

— Маша…

— Простите?! — Девушка подняла холодные серые глаза и резким движением отбросила за спину тщательно заплетенную косу — Чем я могу помочь?

— Маша, не изображай, что не знаешь меня, — он придвинулся вплотную к прилавку. — Это просто глупо — Простите? — повторила она. — Желаете что-то подобрать?

К прилавку вернулся мужчина, купивший браслет.

Маша протянула ему футляр в подарочной упаковке, отдала чек и приветливо улыбнулась:

— Главное, что камни натуральные. Нет, я не против искусственных, но все-таки думаю, что счастье может принести только натуральный камень. Он вырос в недрах Земли, впитал ее силы, способен лечить и дарить удачу. А искусственный… Тогда уж лучше купить стекляшку, страз, что-нибудь от Сваровски. Что лишние деньги тратить? Одна ахинея!

Дима стоял у прилавка и тяжело дышал. Было видно, что он в бешенстве, но не решается выплеснуть свои чувства. Да и как он мог это сделать? Кругом полно народу, к Маше постоянно кто-то обращается. А на тот случай, если кто-нибудь начнет «обращаться» слишком агрессивно, имеется охранник. Плотный парень в синей униформе уже поглядывал в его сторону.

— Послушай, — тяжело дыша, проговорил он. — Нам нужно поговорить.

— Мне — нет. — И она отвернулась к подошедшей покупательнице. Помогла ей подобрать кулончик с аметистом и цепочку к нему — все из белого золота. Уложила покупку в крохотный футляр в виде сердечка, выписала чек, косо глянула влево… Стоит.

— Маша! — На нем лица не было. Сейчас он не казался ей красивым. Это был совсем не тот мужчина, в которого она когда-то влюбилась. У него дрожали нервно сомкнутые губы, а в глазах металось что-то очень неприятное. — Маша, я виноват перед тобою, но…

— Простите, — она продолжала сохранять спокойствие. Это начинало доставлять наслаждение — быть такой невозмутимой при том, что бывший любовник сходит с ума. — У нас большой выбор. Я могу вам что-то подсказать? Для кого вы хотите купить подарок?

Тот нервно сглотнул, сунул руки в карманы короткого черного пальто. Был момент, когда ей показалось, что Дима хочет уйти, но она ошиблась. Он справился с собой и потряс ее заявлением, что ему нужно купить новогодний подарок для любимой женщины. Нельзя сказать, чтобы ее это сильно задело — Маша восприняла это как месть и только слегка пожала плечами: