Предсмертное желание, или Поворот судьбы - Шилова Юлия Витальевна

— У меня?

— У вас.

Больше всего на свете мне хотелось отвесить ей хорошую пощечину. Я хотела вызвать у нее хоть какое-то сочувствие и хоть какую-то жалость, но она была непреклонна и вела себя так надменно, словно была готова наплевать на весь мир.

— У меня с совестью все в порядке. — Ольга откровенно зевнула и показала, что этот разговор ее утомил. — А как обстоят дела с этим у вас?

— У меня?..

— У вас. Мне кажется, что у вас с этим проблемы. Вы приходите ко мне в дом и убеждаете меня в том, что я должна ехать в больницу к вашему Вадиму. Но я же не «скорая помощь» и не какая-то благотворительная служба. Поймите, у меня своих проблем много.

— Значит вы отказываетесь со мной ехать?

— Отказываюсь. Вернее, я бы с удовольствием, да у меня нет времени. Так что навещайте своего Вадима сами.

Я встала и пристально посмотрела Ольге в глаза. Затем направилась к выходу, но что-то заставило меня остановиться. Повернувшись, я слегка покачала головой и произнесла задумчиво:

— Вадим вас очень сильно любил, да и сейчас любит. Самое страшное в этой ситуации то, что вы совершенно не стоите этой любви. Если бы что-то случилось с вами, он бы проводил у вашей кровати сутки напролет. Простите за беспокойство.

Я хотела было уйти, но Ольга громко меня окликнула. Она моментально стала какой-то серьезной и даже очень сосредоточенной.

— Вика, я не знаю никакого Вадима. У меня нет даже знакомого мужчины с таким именем.

От произнесенной фразы на моем лбу выступил холодный пот, а по телу пробежала мелкая дрожь.

— Как это, не знаете?

— Я вас не обманываю. Да и нет никакого смысла. Вы меня с кем-то перепутали.

Я вернулась на место и посмотрела на пустой бокал из-под вина.

— Еще есть что-нибудь выпить?

— Домашнее вино.

Ольга открыла холодильник и достала бутылку красного вина.

— Из малины. Будете?

Я кивнула головой и выпила протянутый мне бокал.

— Я не могу ничего путать. Может быть, вы просто не относились к этой связи серьезно. Среди ваших любовников должен быть Вадим. Он совсем не богат, обыкновенный парень. Он подарил вам купальник.

— Купальник?

— Ну да. Вы еще в нем всегда загораете на реке.

— Вы знаете, все свои купальники я покупала сама.

Я тяжело задышала и подумала о том, что или эта женщина играет со мной в какую-то игру или я круглая идиотка.

— Но вы ходите загорать на реку? — спросила я уже совсем беспомощным голосом.

— Хожу.

— А на днях вы знакомились с девушкой по имени Мила?

— Первый раз слышу такое имя. Красивое, а самое главное — редкое.

— Вы загораете у дома в уединенном месте где вообще никого нет?

— Да. Я не люблю шумные места.

Я допила остатки вина и поставила пустой бокал на стол.

— Ольга, скажите правду. Вы меня разыгрываете?

— Вас? Зачем? Вы не сделали мне ничего плохого. Я с вами предельно откровенна.

— Тогда я вообще ничего не понимаю.

— А тут и нечего понимать. Произошла какая-то путаница. Я не имею никакого отношения к тому, что вы сейчас сказали.

— Извините.

Не помня себя, я выскочила из квартиры и, быстро спустившись по лестнице, пошла прочь. В голове была полная неразбериха, и у меня даже не было никакого желания приводить свои мысли в порядок. То, что Ольга лгала, не вызывало сомнений. Только зачем? Неужели ей настолько безразличен Вадим и то, что с ним сейчас происходит? А, может ей просто стыдно за эту связь, потому что в ее окружении есть мужчины поинтереснее? Отойдя от дома на приличное расстояние, я стала ловить такси.

Рядом со мной остановился темно-зеленый «жигуленок». За рулем сидел пожилой и приятный дедуля, который, немного поторговавшись, с радостью согласился отвезти меня домой. Усевшись на заднее сиденье, я откинулась на спинку и стала смотреть в окно. Перед глазами предстал Ольгин образ. Такой живой, такой запутанный и такой недоступный. Она не призналась, что встречалась с Вадимом. Она просто не захотела признаться… Она даже не поехала в больницу к раненому человеку, потому, что он ей не нужен. Она никогда его не любила… Наверно, это именно так и другой причины просто не может быть.

— Красавица, ты не против, если я тебе еще одного попутчика подсажу? Мне деньги нужны. Колымага ремонта требует.

— Что?..

Я отвлеклась от своих мыслей и увидела, что машина остановилась рядом с молодым человеком малоприятной братской наружности. Водитель и молодой человек перекинулись парой слов о дальнейшем маршруте следования и цене. Браток сел рядом со мной и посмотрел на меня заинтересованным взглядом. Я отвернулась к окну и сделала вид, что просто не вижу его настойчивый и даже какой-то наглый взгляд.

— Далеко едешь? — спросил браток.

— Домой, — ответила я совершенно безразличным голосом.

— А где живешь?

— Какая тебе разница.

Мне совсем не хотелось знакомиться и уж тем более разговаривать с этим малоприятным типом. Я отсела от него как можно дальше и, не обращая на него никакого внимания, подумала о Милке. Когда-то нас объединяла одна и та же болезнь, а позже нас объединила самая настоящая дружба. В глубине души мы верили, что обязательно выкарабкаемся и болезнь отойдет назад, и даст нам право на полноценную жизнь. Постоянные обследования, снимки, консультации… Нас никто не жалел… Никто… Даже сотрудники онкологического диспансера… Ни жалости, ни малейшего сочувствия… Они смотрели на нас, как на обреченных, и скупились даже на ласковое слово. Это было страшное время, и оно тянулось уж больно долго. Мы лежали в палате и даже по ночам не переставали думать о своем диагнозе. Нам было обидно, что судьба выбрала именно нас. Было тоскливо и страшно. Мы ждали понимания и поддержки, но так и не смогли их получить. Окружающие нас люди смотрели на меня и на Милку так, словно мы прокаженные, и даже разговаривали с нами, отходя от нас на приличное расстояние, будто рак — вирусная инфекция. Мы чувствовали себя изгоями. Но мы пережили этот страшный удар и даже научились не удивляться предательству.

— Подруга, ты так и не ответила, где ты живешь, — перебил мои мысли мерзкий тип, усевшийся рядом.

— Я тебе не подруга и никогда ею не была, — произнесла я злобным голосом и подумала о том, чтобы остановить машину и пересесть в другую.

В этот момент «жигуленок» повернул в совершенно ненужном мне направлении и увеличил скорость.

— Мне совсем в другую сторону! — Я ударила водилу по плечу и посмотрела на него ничего непонимающими глазами. — Дед, ты что, совсем забыл, куда ехать?! Мне в другую сторону!

Браток, сидевший рядом со мной, громко рассмеялся и, как бы забавляясь, произнес:

— Ну все, подруга, ты попала… Ты даже не представляешь, как ты попала…

— Да что, в конце концов, происходит?! — Водила повернулся к братку и пробурчал:

— Саня, да усыпи ты ее на фиг. А то она сейчас брыкаться начнет…

Это были последние слова, которые я слышала. Какой-то вонючий платок, накинутый на лицо… Какая-то бездна, сумасшедшая тяжесть в голове… Я не знаю, на какой период времени меня отключили. Я очнулась в комнате без окон. Железная дверь и тусклый, нервирующий свет… Потерев глаза, я схватилась за голову и тихонько застонала. Голова болела так сильно, словно ее взяли в тиски и давили что было сил.

— Господи, больно-то как…

Я опустила глаза и посмотрела на лежащую рядом со мной сумочку. Я поспешила найти сотовый телефон, но его не было. Значит, я не могу позвонить Юрьевичу. Я почувствовала, как сжалось мое сердце. Моя ложь выльется наружу. Юрец поймет, что ни в какой магазин я не ходила, а пропала в неизвестном направлении.

Через несколько минут я собралась с силами и постаралась встать. Затем подошла к железной двери и постучала.

— Эй, есть кто-нибудь?! Помогите, пожалуйста! — За дверью было тихо, вроде никому до меня нет дела. Самое страшное — это неизвестность. Я не знала, что ждет меня впереди и сколько времени мне придется сидеть в этой комнате. Не выдержав, я стала разбегаться и стучать о железную дверь ногами. Но и это не дало результата. Только боль в отбитых ногах и лишняя нервотрепка.

Я потеряла счет времени и даже не отреагировала на то, что открылась дверь. На пороге появился браток, сидевший рядом со мной в машине. Подойдя ко мне поближе, он сел рядом со мной на корточки и закурил сигарету, пуская едкий дым мне в лицо.

— Ну что, подруга, очухалась? Или тебе не нравится, когда тебя называют подругой? Хочешь, будешь телкой? Хочешь?

— Не хочу.

— А кем ты хочешь быть? Говори, кем?

— Никем.

— Ты хочешь сказать, чтоты никто изовут тебя никак?

Я не сомневалась в том, что браток был под кайфом. Его язык слегка заплетался, а в глазах читался дурман. Слегка приподнявшись, я посмотрела на братка умоляющим взглядом и, чуть не плача, произнесла: