Никогда не заговаривайте с неизвестными - Малышева Анна

— Я чувствую — она жива!

— Что случилось с Жумагалиевым? — спросил Иван, отнимая у девушки сигарету и давя ее в пепельнице. — Ты постель сожжешь.

— Он слишком много хапнул, вот что случилось. А подробностей не знаю. Знаю только одно — Дана выступала как его посредница. Я этой осенью жила дома. Уже давно… Деньги у меня были, а в Москве нечего было делать. Дана позвонила и сказала: «Приезжай, есть новые сведения о твоей сестре». Она, дрянь такая, знала, что иначе бы я не приехала. А когда приехала, сказала — Алию можно найти, но нужны деньги. А денег нет. Она мне сказала — поработай, убей одного мужика. Это был какой-то редактор на телевидении. Я его убила. Она мне говорит — убей еще одну бабу. За все платит Жумагалиев-отец. Я спросила, зачем ему это. Она ответила, что у него большие неприятности. Я убила и бабу… И после этого читаю в газете, что Жумагалиев арестован как заказчик двух убийств. А киллера, то есть меня, ищут. Будто бы есть на Жумагалиева какие-то данные, все уже доказано… Только вот киллера надо найти, чтобы дать против него показания. То есть — меня. А если за дело так взялись, это значит — у Жумагалиева очень влиятельные враги. И чтобы его свалить, они будут меня искать. И мне от них не уйти.

Ночь была долгая. Наступили самые темные дни в году. Муха безмятежно спала, отвернувшись к стене, свернувшись в клубок, как большая дикая кошка. Ивану тоже удалось выспаться впервые за много дней. На несколько часов он как будто провалился в небытие.

Проснулся он в полной темноте. Чиркнул зажигалкой, поднес ее к наручным часам — забыл их снять на ночь. Часы показывали половину шестого.

Он погасил зажигалку и стал смотреть в темноту ослепленными глазами. "Все хорошо, — сказал он себе. — Я чист. Серега и его бабка на совести медсестры. В убийстве телевизионщика обвиняют Муху.

Следствие кончено, машину вернули. Деньги есть.

В жизни у меня не было столько денег. Работа тоже есть, и даже получил я за нее вперед, и гораздо больше, чем нужно. Чего же мне еще надо?"

Рядом с его плечом тихо дышала Муха. Он слегка повернулся, вгляделся в мягкие очертания ее тела под одеялом. Снова чиркнул зажигалкой и поднес пламя к лицу девушки. Та не притворялась — спала крепко, даже огонь ее не потревожил. Губы у нее пересохли, а вот ресницы были мокрые, будто она плакала во сне. Внезапно она шевельнулась, и он увидел, как у нее под веками быстро задвигались глазные яблоки. «Сон! — понял Иван. — Знать бы, что ей снится». Зажигалка перегрелась, и он был вынужден погасить ее, хотя ему хотелось посмотреть на девушку подольше. В темноте Муха внезапно простонала и быстро заговорила на незнакомом языке:

— Менын бала… Менын балапан… note 1.

Он слушал ее почти полминуты и не понял ни слова. «Это по-казахски, — подумал он. — А говорила, что языка не знает. Во сне на нем разговаривает — значит, хорошо знает. Она постоянно врет».

Муха умолкла. Парень отодвинулся к краю постели и задумался. Самым разумным было встать и уйти отсюда навсегда. Деньги у девчонки есть, за квартиру уплачено вперед. Причем из его личных денег. Как-то постеснялся он брать деньги у нее.

А она не предложила, когда он шел к знакомому агенту. Если Иван уйдет, все проблемы будут сняты раз и навсегда. Зачем ему с ней возиться? Девчонка в розыске. Только вот кто ее ищет? Милиция? Или дружки, которым она насолила? Что он вообще о ней знает?

Иван встал и бесшумно оделся, не включая света. Глаза постепенно привыкли к темноте, да и темнота не была полной — за окном пролегала оживленная улица, по ней шли машины, горели фонари. Он подошел к окну. Снегопад давно прекратился. Улица была белая, и деревья тоже белые, чистые. «Если чуть-чуть потеплеет, вся красота растает, — подумал он. — А впрочем, неважно. Зима только начинается, успею насмотреться».

Он был готов уйти. Вещей у него с собой не было.

Муха тоже заявилась сюда без своей сумки… Видимо, она не врала, и ей действительно пришлось туго, раз бросила все вещи. Он мог уйти, но не уходил. Стоял у окна, приоткрыв форточку, и курил первую за день сигарету.

На подушке виднелось черное пятно — волосы Мухи. Внезапно пятно зашевелилось. Девушка подняла голову:

— Ваня? Ты где?

— Здесь, — негромко ответил он.

Девушка села в постели, закутавшись в одеяло.

— Решил уйти?

Он помялся, потом ответил:

— Да.

— Дела? — И не дожидаясь ответа, кивнула:

— Я все понимаю. Я ведь не прошу, чтобы ты сидел со мной круглые сутки… Но ты вернешься?

— Смотря когда, — осторожно ответил Иван. — Сегодня у меня будет тяжелый день.

— Ванечка, хотя бы позвони из города! Мало ли что случится… Я сама не своя… Позвонишь? — жалобно попросила она. — Здесь же есть телефон?

Иван зажег свет, нашел в углу на столике телефонный аппарат, списал с него номер на бумажку и протянул ей:

— Это тебе.

Второй экземпляр он сделал для себя. Муха немного успокоилась:

— Я буду ждать. Но хотела еще кое о чем попросить… Не купил бы ты продуктов? Я бы ужин приготовила к твоему приходу.

— Неужели не можешь сама выйти в магазин?

— Был бы ты в розыске… — поникла она. — Мне даже внешность изменить нельзя. Как я это сделаю? Ни парика, ни косметики, ни одежды…

— А где твои вещи? Я помню, что у тебя была большая сумка.

— У Даны осталась.

— В той комнатке напротив кухни? Там ее не было. Я смотрел.

— Плохо смотрел. Она была на антресолях.

— Как же ты жила столько времени на глазах у соседей? Или они знали, что ты там обитаешь?

— Ничего они не знали.

— Сколько ты там прожила?

— Всего-то пару дней. Я давно оттуда ушла, мне нельзя было оставаться после того, как ты перекопал всю квартиру… А соседи круглые дураки.

Как таких олухов принимают в высшие учебные заведения?! Они даже не знали, что я там живу.

Дверь всегда была заперта. Днем я спала, а ночью Дана приносила мне еду и чай прямо в комнату. Туалет был рядом — следующая дверь. Света я не зажигала. Ванну принимала, когда эти придурки уходили в институт или на работу.

— Знаешь, что бы я с тобой сделал, если бы там застал? — спросил Иван.

— Откуда мне знать, — довольно кокетливо ответила Муха.

— Голову бы оторвал.

— А вместо этого рубашку украл. — Муха скинула одеяло и продемонстрировала свою шелковую рубашку. — Вот спасибо! Хотя бы есть во что на ночь переодеться.

— Зря я ее украл. Тебе лучше всего вообще без ничего, — признался Иван.

— Снять? — Она взялась за подол рубашки, лукаво улыбнулась.

— Ну, давай. — Иван вдруг охрип. Он стоял у постели, заложив руки за пояс брюк, как будто ему дела не было до Мухи. И рассматривал ее, даже не пытаясь прикоснуться. А она быстро скинула рубашку, скомкала ее и улыбнулась:

— Ну, иди скорей сюда..

И вдруг кинула рубашку ему в лицо. Он перехватил комок и отбил его на пол. Встал коленом на постель, чтобы дотянуться до девушки, но она сама прижалась к нему;

— Останься со мной.

Тело у нее было нежное, горячее. Жесткие волосы попадали под его губы, и он сдувал пряди в сторону, чтобы не мешали. Девушка пожималась от его ласк, хихикала и шептала что-то непонятное, хотя и по-русски. Парень не вникал в смысл ее слов. Он ничего не помнил, даже имя ее забыл.

И если ее страсть была поддельной, то она была прирожденная фальшивомонетчица.

Давно уже рассвело, и свет люстры раздражал глаза. Они дремали, вытянувшись рядом, под одним одеялом, им было лень встать и погасить свет.

Муха зашевелилась первой. Она медленно перелезла через Ивана, прошлепала босиком на кухню, набрала воды в чайник, зажгла газ.

— Ванечка, — нежно позвала она. — Нам с тобой есть нечего.

Он приподнял голову, потом сел. Встал с трудом, одевался нехотя. Даже штаны застегнуть было лень. Во всем теле была какая-то странная расслабленность, но голова работала четко. Парень понял ее маленькую хитрость и усмехнулся: «Я ей два часа назад сказал, чтобы она в магазин шла сама, если ей жрать нечего. С другой стороны — что ей остается делать? Попала в серьезную переделку, да и характер у меня нелегкий… Что с женщины взять?»

Он наскоро умылся. Побриться было невозможно — у него ничего с собой не было. Мыла в доме тоже не оказалось, даже в виде обмылка. Не было ни зубных щеток, ни пасты. Ничего, кроме полотенец и горячей воды. У Мухи не было даже расчески, о чем она немедленно ему сообщила:

— Вань, мне расчесаться нечем.

Он озадаченно провел ладонью по своим коротко остриженным русым волосам, задумался и удивленно признался:

— Да знаешь, я как-то вообще не расчесываюсь. Помою голову, вытру полотенцем, и все.

Та засмеялась:

— А если я не расчешусь, то волосы придется сбривать. Они в узлы завяжутся. Ванечка, купи мне еще и шампунь, ага?

— Ладно, схожу, — ответил он и взглянул на часы:

— Твое счастье, что магазины уже открываются.