Тревожная группа - Серегин Михаил Георгиевич

– Нет, Боря, поеду я один. Я буду караулить и держать тебя в курсе, а ты лучше съезди домой и переоденься. Слишком заметны на твоей фигуре буквы МЧС.

Мостовой согласился, что в форме он будет привлекать внимание, и отправился переодеваться во что-нибудь нейтральное. Чистяков же отправился ко входу в РУВД.

Наблюдательный пункт выбрать было сложно. Сидеть на лавке рядом со входом на самом солнцепеке было глупо. С тех лавок около милиции, которые стояли в тени, не было в достаточной мере видно входа. Проворонить Ванечкина можно было в два счета. Наконец, Чистяков сообразил и пристроился рядом с двумя мужиками и тремя женщинами, которые коротали время в ожидании чего-то или кого-то на металлическом ограждении газона. Здесь была тень, и отсюда хорошо был виден вход.

Дважды звонил Мостовой и выяснял, не появился ли в поле зрения «объект». Наконец, Боря появился сам. Он молча уселся рядом с другом, и оба стали опять курить и поглядывать по сторонам. Безделье начинало надоедать. В голову полезли разные мысли, начиная от того, что Ванечкин уже побывал у Потапова, и кончая тем, что сам Потапов отменил свой вызов, сославшись на срочные дела. Один раз Чистяков сходил в киоск за сигаретами, два раза Мостовой ходил за минералкой и мороженым. Ожидание закончилось, когда на часах было уже около семи вечера.

Ванечкин медленно брел по улице мимо РУВД и уныло рассматривал свои ноги. Сразу видно, что настроение у него хуже некуда. Подойдя к милиции, Ванечкин посмотрел на часы и огляделся по сторонам. Было понятно, что он не слежку за собой пытается определить, а ищет, где бы присесть. Значит, ему назначено на семь вечера, и он собирается скоротать оставшиеся пятнадцать минут на улице.

Не поднимая глаз и почти волоча ноги, Ванечкин побрел к ограждению газона и уселся на него в двух шагах от спасателей. Некоторое время он сидел, покачиваясь всем телом, как будто находился в глубоком раздумье. Потом у него зазвонил телефон. Он как-то нехотя полез в задний карман джинсов, достал телефон и, не поглядев на номер, сказал «да» бесцветным голосом. Судя по некоторым окончаниям слов, звонила женщина. Ванечкин вымученно улыбался и старательно говорил теплые нежные слова. Наконец, он назвал собеседницу Оленькой и сообщил, что раньше завтрашнего дня вернуться не успеет.

Друзья переглянулись. Если Ольга – не имя его новой пассии, то это наверняка Синицкая. Врет паскудник! Опять сослался на срочную командировку. Чистяков ухмылялся, а Боря искоса поглядывал на Ванечкина, стараясь получше его разглядеть и запомнить.

Без пяти семь Ванечкин поднялся и побрел ко входу в милицию.

– Операция начинается, Боря, – тихо проговорил Чистяков. – Предлагаю разделиться и вести его поодиночке. Слишком мы с тобой вместе заметная цель. Раньше чем через тридцать минут он не выйдет. Давай рассредоточимся.

Мостовой согласился, что это разумно. Если один потеряет «объект», то второй его подстрахует. Можно по телефону друг с другом связаться и объяснить, где находишься. А еще лучше в процессе слежки меняться, чтобы не маячить за спиной все время одному и тому же. Боря отошел ближе к углу здания, а Чистяков остался сидеть на месте. Прибывали новые люди, исчезали те, кто был раньше. Спасатель ни на секунду не выпускал из поля зрения входные двери, но и успевал поглядывать по сторонам, на людей, сидевших и прохаживавшихся рядом со зданием милиции.

«И все с какими-то проблемами, – думал Чистяков. – Кто потерпевший, кто свидетель, а кто и подозреваемый. Специфическое место, и выражение лиц у людей здесь специфическое: напряженно-угрюмое или напряженно-равнодушное. Как будто каждый пытается через силу играть какую-то роль перед окружающими».

Наметанный глаз опытного ловеласа сразу же выхватил из общей массы людей стройную молодую женщину. Коротенькая юбка открывала загорелые ножки. Под коротеньким топиком еле заметно выпирали небольшие груди. Она курила тоненькую сигарету, но и та в ее маленьком ротике казалась непомерно толстой. Чистяков стал вспоминать, кого же ему эта женщина напоминает. Наконец вспомнил, актрису, которая играла Настеньку в сказке «Морозко».

Заглядевшись на женщину, он пропустил момент, когда из дверей милиции вышел Ванечкин. К большому изумлению Чистякова, он сразу же подошел к женщине и нежно поцеловал ее в уголок рта. Приобняв за талию, он повлек ее в сторону остановки, что-то рассказывая и энергично жестикулируя. По мнению Чистякова, Ванечкин переигрывал со своим артистизмом и жестикулировал чрезмерно. Хотя это могло быть и предвзятое отношение, рожденное личной неприязнью.