Девять кругов рая - Володарская Ольга

– Я не хочу…

– Лана, похоже, у тебя нет выбора. Или ты будешь моей, или сядешь в тюрьму.

– Ты шантажируешь меня?

– Да. Но ради твоего же блага.

Милана молчала. Усталость стала нестерпимой. Она многотонным грузом давила на плечи. Милана сползла по стене вниз, опустилась на корточки. Так было легче, но не намного…

– Что ты ответишь мне? – спросил Валера.

Милана молчала. Язык как будто онемел. Она хотела пожать плечами, но не могли. На них лежал многотонный груз…

Тут в дверь забарабанили. Валера посмотрел в глазок и удивленно воскликнул:

– Гоша?

– Открывай, короче! – послышалось из-за двери.

Валера отпер дверь. Гоша тут же влетел в квартиру. Заперся.

– Там менты! – выпалил он. – Я чудом успел проскочить вперед них. Консьержу велел задержать их хотя бы на минуту. У нас мало времени.

– На что?

– На то, чтобы все сделать ПРАВИЛЬНО.

Он подскочил к Лане, рывком поднял ее на ноги. Но она снова начала оседать. Тогда Гоша встряхнул ее, как куклу, и торопливо заговорил:

– Тебя идут арестовывать. Тот мужик, которого ты вчера пыталась убить, пришел в себя и дал показания. Он хорошо тебя рассмотрел. А так как он тебя прекрасно знает, то назвал имя. Я слышал, как менты переговаривались возле машины. Назаров и еще один. Они уже просмотрели списки усыновителей. И нашли в нем того, кого ты собиралась убить.

– Евстафьева Андрея Геннадьевича, – тупо проговорила Милана. – Солидного бизнесмена, образцового гражданина, а на деле – урода, сделавшего деньги на детском порно.

– Ты убрала его из черного списка, как и Файзарова. Но ментовские программисты восстановили предыдущие копии файлов. И обе жертвы – там. Так что у тебя есть мотив. Есть свидетель. Тебя упекут, если ты не послушаешь меня…

Он вынужден был замолчать, потому что по прихожей разнесся звонок.

– Все, явились! – прошептал Гоша и велел Милане: – Крикни, что не одета! Попроси подождать минуту!

Милана сделала, как Касаткин велел.

– А теперь слушай. Я возьму это на себя. А ты подтверждай все, что я скажу. Ясно тебе?

Черемушкина замотала головой.

– Не тупи, Милана! Скажем, что именно я привез тебя к дому этого, как его, Евстафьева. Ты поругалась с ним и ушла. Вы ведь ругались?

– Да… Я пыталась призвать его к совести… Но он смеялся мне в лицо. Говорил, что никакие черные списки ему не помешают, он все равно найдет, где взять другого ребенка на усыновление… После этого я его ударила! Спицей, которую нашла в гараже. Их было две. Они валялись среди инструментов. А мне нужно было что-то острое, чтоб проделать новую дырку в ремешке. Спицы подходили. Я взяла их и сунула в сумку. Во внешний карман… – Она зажмурилась. – В тот же день, только вечером, я вытащила одну из них и убила ею Рамиля. Второй собиралась убить Евстафьева. Но руки тряслись. Да он и стоял спиной ко мне…

– Все ясно, – перебил ее Гоша. В дверь снова позвонили. – То есть он не видел, кто наносил удар. Просто решил, что раз поблизости никого больше не было, значит, это ты. Так вот, Милана, запомни: в кустах еще был я. И это я ударил Евстафьева спицей. А ты уже стояла у машины, ждала меня. Когда я вышел из кустов, ты спросила, что я там делал, я ответил – в туалет ходил.

– Но тебя не было на стройке. И за убийство Рамиля мне придется отвечать. Поэтому не надо, Игорь, не бери ничего на себя. Меня не спасти.

– А вот хренушки. Скажу, что, когда ждал тебя у забора стройплощадки, заметил под ним небольшую яму. Собаки, наверное, разрыли. Такой червяк, как я, смог в нее пролезть. Скажешь: Рамиля тоже убил я. А не ты! Запомни!

– Зачем тебе это, Игорь?

– Дай мне сделать хоть одно доброе дело, – усмехнулся он. – К тому же это мои спицы. Если б я не купил их, не заточил и не спрятал в кладовке, возможно, ничего бы и не случилось…

– Но ведь тебя посадят надолго.

– Ты даже не представляешь, на сколько. Но от тебя миру пользы больше, чем от меня. Ты только поклянись мне больше никого не убивать…

– Клянусь!

– Вот и хорошо. А теперь открывай!

Милана повернула ручку замка, и в квартиру ввалились Назаров с коллегой. Увидев, что Черемушкина не одна, они недоуменно переглянулись.

– Что тут происходит? – рявкнул товарищ Алексея.

– Да так, групповушкой баловались, – оскалился Гоша. – А вы помешали… Но коли так, перейдем к делу. Давай, Назаров, ручку, бумагу, буду писать явку с повинной.

– В чем виниться собрался?

– В преступлениях своих. – И с еще более мерзкой ухмылкой добавил: – Неужто ты еще не понял, что именно за мной ты гонялся четыре года назад и сейчас? Спица – это я! Я убил твою невесту. А до этого поимел! И ты меня не поймал. Я сам тебе сдался! Потому что убить не смог. Вместо тебя умер твой друг. И тебе с этим жить, Щенок!

Когда Гоша говорил, Валера чувствовал все его эмоции: и торжество, и страх, и боль, и сожаление. Псих одержал-таки верх над Щенком. Вот и торжествовал. Но впереди был пожизненный срок. И это его пугало. Когда он сядет, Валера останется без присмотра. Без помощи. Осознавать это было больно. А тех, кто умер, уже не вернуть. И того, кто погиб вместо Назарова, которого он хотел убрать с Валеркиной дороги. И Рамиля, к чьей смерти он не причастен. А особенно тех, кого он убивал, когда его мучили демоны…

О, как он страдал тогда от непрекращающейся жажды секса и крови! Игорь насиловал и убивал, усмиряя тем самым демонов внутри себя. Но те успокаивались ненадолго. И спустя неделю Игорь снова ощущал их голод. И снова выходил на охоту…

Когда он узнал, что последней его жертвой оказалась невеста Назарова (спасибо за это криминальным новостям!), то испытал чувство невероятного торжества. Бывают же такие совпадения! В городе столько девок, а ему попалась та, что «принадлежала» заклятому врагу его детства и юности. Но когда до Игоря дошло, что Назаров не только его давний недруг, но еще и мент, он испугался. Теперь за Спицей начнется настоящая охота, и если он не остановится, то его поймают и засадят в тюрьму до конца дней. Тогда Игорь придумал выход. Он украл в гараже какую-то ерунду, чтоб его за это осудили. Ему дали три с половиной года. И это радовало Игоря. Потому что в тюрьме он не мог охотиться на людей. Но демоны не оставляли его. И один раз он не выдержал – накинулся на одного блатного, которого ненавидел. Но жажду крови не смог утолить. Его мгновенно вырубили, а затем так отходили, что отбили почки и половые органы. Игорь после избиения стал импотентом. Но в этом оказалось его спасение. Едва его перестала мучить жажда секса, исчезла и жажда крови. И демоны оставили Игоря…

А те спицы, которые он на всякий случай приготовил, так ему и не понадобились! В том, что они все же стали орудием преступления, не его вина. На нем смерть семерых: назаровского товарища и тех, кого он убил тогда, когда его мучили бесы.

И это уже невозможно исправить…

К сожалению…

Последняя эмоция была такой сильной, что Валера заплакал. Гоша, увидев его слезы, отвернулся. Он тоже чувствовал своего друга. И не хотел распускать нюни перед Назаровым.

Лана стояла на платформе и задавала себе один и тот же вопрос: что я тут делаю?

Когда ее допросили и отпустили (из квартиры всех троих увезли в отделение), Милана отправилась не к себе домой, а на вокзал. Валера пытался увязаться за ней, он ждал ее на крыльце, но она прогнала его. Ей нужно было побыть одной. Прийти в себя. Успокоиться. Раскаяться. И подумать о завтрашнем дне. Лучше всего это делать вдали от городского шума. Поэтому, добравшись до вокзала, она села в первую подошедшую электричку и поехала в пригород.

Выйдя на каком-то полустанке, она хотела было пойти в лес, но передумала. Природа и свежий воздух ей не помогут – это очевидно. Лишь работа. Милана так привыкла «пахать», что чувствовала себя нормально, только когда что-то делала.

«Зачем я приперлась сюда? – раздраженно спрашивала себя Милана. – Надо было ехать в офис. Заниматься делами. Тогда бы и в себя пришла, и успокоилась. А раскаяться у меня нигде не получится. Ведь я не испытываю угрызений совести. Рамиль получил по заслугам. И сейчас, совершенно точно, горит в аду…»

Милана подошла к расписанию, висящему на столбе. Узнала, во сколько будет электричка на Москву, и стала ее ждать.

Прошло, наверное, минуты две, когда Лана заметила девочку. Та показалась из-за станционного домика. На вид ей было лет девять. Но, возможно, девочке едва исполнилось семь. Из-за высокого роста и полноты она казалась старше. Девочка брела, заливаясь слезами. Они текли по ее толстой мордахе, и воротник ее кофточки весь вымок. Милана сразу вспомнила свое детство. Как часто она вот так же горько рыдала, доведенная насмешками до истерики. И плакала она, как эта девочка, только тогда, когда оставалась одна. Чтоб никто не увидел ее слез!

Девочка тем временем дошла до железнодорожного полотна и остановилась, поставив одну ногу на рельс. Слезы продолжали литься из ее глаз, и она утирала их кулаками. Руки ее были грязными, поэтому на щеках тут же появились серые пятна. Но не это озаботило толстушку, а то, что в глаз что-то попало. Наверное, соринка. И его стало пощипывать. Девочка, вместо того чтобы утереть его подолом юбки, принялась орудовать кулаком еще сильнее, причиняя себе боль.