Последний аргумент закона - Воронин Андрей

— Яшка я, Яшка! — твердил Клещев. — Яшка Клещ. Не узнал, что ли?

Дверь отворилась. Толик Копоть, присев на корточки, подал руку Клещу:

— Почему не признал? Как твой крик услышал, тут же понял, кто в гости пожаловал.

— Чего не открывал?

— Хрен его знает, зачем тебя принесло! Если каждому открывать — долго не проживешь.

— Как ты сюда залезаешь? — возмущался Яшка, взбираясь по приставной лесенке в дом.

— Скоро тут такое крыльцо отгрохаю, закачаешься! — с гордостью сообщил Толик Копоть. — Ступеньки винтом, металлические, сверху мрамором покрытые. Чего это ты без машины да с сумкой?

Яшка с неудовольствием отметил проницательность Толика. Тот сразу почуял, что пришли просить помощь, а не предлагать.

— Недельку у тебя перекантоваться можно? — напрямую спросил Яшка Клещ.

— Это смотря что ты натворил. Яшка поспешил заверить:

— Я сам ничего не натворил, в историю попал.

— Все так говорят.

— Я только свидетель.

— Следователи тоже сперва, когда повестки присылают, пишут в них: «Вызывается в качестве свидетеля», а потом — хвать и в КПЗ. Так что ты мне голову не дури, выкладывай сразу начистоту. Кому ты подлянку подстроил, почему решил на дно залечь?

До этого Яшка еще колебался, стоит ли говорить правду, но теперь решил не крутить, выложил все как на духу.

— Вывез я сегодня прошмандовок на шоссе. — начал Яшка и через пять минут кончил, — теперь у тебя ночевать прошусь.

Эта прямота, наверное, и сыграла решающую роль в благополучном исходе. Копоть был готов к вранью, но искренний испуг приятеля смягчил его сердце.

— Жаль твоих баб, они бы еще не одному мужику сгодились, прежде чем их в утиль списывать…

Когда же Яшка Клещ оказался в большой комнате, где стоял телевизор, Копоть подозрительно посмотрел на незваного гостя:

— Ты уверен, что не сам по пьяни телок переехал?

— Ты что! — вжался в кресло Клещ. — Я же не душегуб!

— Но и не ангел, — вставил Копоть. — Клясться я тебя не принуждаю, но смотри, если соврал…

— Не дурак, сам знаю, — вздохнул Клещ. — Мне бы выпить чего-нибудь, а спать я могу где угодно, хоть и здесь на диване.

— Здесь не спят, тут только пьют и трахаются, — предупредил хозяин.

— Если тебе руки рабочие нужны, я помогу. Денег захочешь — заплачу.

— Лучше пока денек отдохни, потом твои вопросы обсудим.

Толик Копоть вернулся в комнату с большой бутылкой недорогой водки, купленной явно не для себя.

— Вот тебе колбаса, хлеб и стакан. Пей один, я уже второй день спиртного в рот не беру.

— Пить бросил, что ли?

— Не могу больше! День рождения у одного урода отмечали, так нам мало показалось, на ночник пошли, да по дороге в киоске пива прихватили, полирнулись.

— Бывает, — Яшка Клещ жадно сорвал пробку с бутылки, понюхал.

— Отрава?

— Черт его знает! — Клещ зажал пальцем горлышко и энергично раскрутил бутылку. — Настоящий водоворот, — проговорил он, вглядываясь в пузырьки. Те выстроились в змейку и пронизали толщу водки до самого дна. — Иногда случается, что и хорошая попадется.

— Другой в доме просто нет.

— И за эту спасибо.

Яшка налил стакан до половины, понюхал. Но водка пахла спиртом, а не ацетоном или бензином.

— Твое здоровье, Толик!

— Здоровье после крутых пьянок не быстро возвращается.

Клещ знал, первая порция водки всегда пьется в удовольствие. Это вторая или третья могут стать колом в горле. Он поглубже вдохнул, чтобы ощутить обжигающее тепло, и, даже не отрезая, отгрыз от палки колбасы кусок пальца на три. А затем впился зубами в хлебную горбушку.

— Простая еда вкуснее деликатесов! Не останавливаясь, Яшка налил еще водки, на этот раз побольше. И вновь осушил стакан залпом.

— Спешишь как на пожар.

— Шутка ли, столько пережил сегодня!

— Не думай о девках, все там будем, кто раньше, кто позже.

— Мне хотелось бы попозже.

— Извини, работа, — Толик поднялся и вышел из комнаты.

Клещ почувствовал, как его отпускает по большому счету. Дальше можно было и не пить. Но попробуй остановись! Пока есть спиртное, оно пьется, лишь назавтра человек понимает, что выпил лишнее.

Яшка, наконец, почувствовал и голод. Он сгрыз всю колбасу, даже обглодал пересохшую оболочку. Хлеб сжевал до последней крошки и все это запил последним стаканом водки.

«Это же надо, ноль семь уговорил!»