Принц на горошине - Балтийская Инна

– Ладно, хрен с ними, со звонками. У Степана были улики?

– Артем уверяет, что нет. Они посидели, выпили, то есть Степан пил, а Артем нет, он был за рулем. Потом Пресняков ушел, а Богатырев еще остался в офисе, живой и здоровый. Да, еще! Артем уверяет, что, когда он вышел из офиса, к двери направлялся какой-то полный немолодой мужчина. Но описать его не может, к сожалению, особо не разглядывал. Правда, говорит, тот показался ему смутно знакомым.

– Милиция ищет смутно знакомого мужчину?

– Этого адвокат не знает. Но если не найдут, для Артема все сложится хуже некуда. Следователь, точно как ты, считает, что, если бы Артему нечего было бояться, он не пошел бы к Степану спрашивать об уликах.

– Ну почему же, к примеру, из любопытства… Ладно, со Степаном понятно. А что со статуэткой балерины? Об этом адвокат спрашивал?

– Да, несколько раз интересовался. Артем уверяет, что была какая-то история со статуэткой, давно, много лет назад. Алекс, его друг, пригласил домой девушку Зою. Наутро ее нашли задушенной, а в кармане у нее лежала статуэтка, которая раньше стояла у Алекса дома.

– И что?

– Дело в том, что Алекс уверял, будто девушка к нему домой не пошла, передумала. Поймала перед подъездом частника и уехала. А значит, этот самый частник ее и придушил. А теперь прикинь, если бы милиция прознала, что девушка у него дома все же была?

– Понятно. Артем статуэтку узнал… и промолчал?

– Да. Говорит, не хотел выдавать друга.

– Послушай, но тогда все сходится. Артем знал ту старую историю и вполне мог шантажировать Алекса. Вот тебе и разгадка анонимок.

– Ладно, пусть так. Он решил убить Лялю – уж не знаю за что. Потом решил уничтожить Людмилу и свалить все на Алекса. Но чем ему мог повредить Степан? Ведь никаких улик против него быть в природе не могло?

– Ты же сам сказал – он просто трус.

– Хорошо, он испугался, пришел к Степану… и сам убедился, что улик нет! Зачем он отравил коньяк? А если решил, что Богатырев скрывает улики… тем более, зачем его травить, ничего не разузнав? Тем более то, что известно Степану, вполне может знать и Настя.

– Он мог все узнать, отравить Богатырева и забрать улики. А Настя… Вполне возможно, он планировал в скором времени убить и ее.

– Почему же не убил? Времени у него хватало.

– Может, Настя была осторожна? Слушай, чего мы гадаем? Давай я с ней встречусь и все узнаю из первых рук.

Тут же я позвонила Насте. Она сразу согласилась встретиться, более того, пригласила меня следующим вечером к себе домой. А этим вечером я решила навестить уже полностью оправившуюся от операции Валерию.

К счастью, Лерка оказалась дома и с радостью согласилась принять меня. Она настаивала, чтобы вместе со мной пришел и Саша, и мне стоило больших трудов провести телефонные переговоры таким образом, чтобы он даже не заподозрил о настойчивом желании моей подруги его лицезреть. Сашу я не собиралась сводить с Леркой ни под каким соусом. Актриса излишним тактом не отличалась, и кто знает, что могло прийти в ее прооперированную голову, наполненную умными мыслями о соблазнении мужчин? Вдруг Лерка, одержимая желанием мне помочь, начнет делать Саше какие-то намеки, а то и в лоб спросит о его чувствах по отношению ко мне? Нет, лучше не рисковать. К этому времени Саша стал мне слишком дорог, чтобы в его присутствии выяснять, что там у Лерки на уме.

В назначенное время я позвонила в дверь подруги и рассеянно топталась перед дверью, ожидая, когда мне откроют. Дверь распахнула Лерина мать. Я мельком взглянула на ее всегда улыбчивое лицо и невольно притормозила, так и не перешагнув порог. На лице пожилой женщины было написано такое недоумение, словно вместо меня к ней в гости пожаловал натуральный динозавр.

– Тамара Станиславовна, с Лерой все в порядке? – невольно вырвалось у меня.

– Не знаю… – словно сомнабула, отозвалась женщина. – Поля, а ты тоже прооперировалась?

– Нет… А что, похоже? – не на шутку перепугалась я.

– Нет… Не знаю, – все с тем же отрешенным видом проговорила Тамара Станиславовна. – Но Лера стала на себя не похожа. Это точно она?

– Она ведет себя по-другому? – еще больше испугалась я.

– Нет. Но лицо! – женщина всхлипнула. – Я все думала, вот отек сойдет, и оно вернется, такое, как было. Но оно другое!

– Мама, это Полина? – раздался из комнаты знакомый низкий голос. – Чего ты ее в дверях держишь?

Лерина мать торопливо посторонилась, и я пошла на голос, недоумевая про себя: Лерка вовсе не скрывала, что собирается кардинально менять внешность, стала бы она ложиться под нож, чтобы лицо осталось тем же самым? Я бодро вошла в комнату, Лера вскочила с дивана мне навстречу, заходящее солнце било мне в глаза через распахнутое окно, в первый момент показалось, что подруга совершенно не изменилась. Но я сделала еще пару шагов и, когда резь от солнечного света прошла, увидела, что изменения все же есть.