Принц на горошине - Балтийская Инна

– То есть как – тем же ядом?

– Да. Но есть мнение, что он сделал это сам. Найдена предсмертная записка.

– И что он написал?

– Мне не дали прочитать записку, только кратко сказали: он признается в убийстве Елены Андреевой. Зато показали два анонимных письма и спросили: кто, по моему мнению, мог их написать?

– Но хоть эти тексты ты помнишь?

Саша немного подумал, вспоминая.

– Ну… первое вроде звучало так: «Ты должен подсыпать Ляле снотворное и забрать у нее с полки шкатулку и статуэтку хрустальной балерины». Видимо, снотворное положили в тот же конверт, что и письмо. Следователь предполагает, что вместо снотворного в конверте был яд. Второе письмо в том же духе: «Статуэтка в другом месте, ты должен подсыпать порошок Людмиле и забрать фигурку». А еще в квартире Людмилы он должен был оставить медальон. Не знаю, о каком медальоне шла речь.

– А о какой статуэтке?

– Понятия не имею. Вроде это была его статуэтка, но теперь она у постороннего человека, и он должен ее вернуть. И еще говорилось про какую-то Зою.

– А что думает следователь?

– Он со мной мыслями не делился. Скорее пытался узнать, что об этом думаю я.

– Так Алекс убил Людмилу? Из-за статуэтки? А Степана за что?

– Так вот это и есть самое странное. В предсмертной записке он пишет, что Люду и Степана не убивал. Вероятно, это сделал автор анонимок.

– Получается, что статуэтка была так важна для анонима, что из-за нее он столько людей перебил! Надо узнать, из-за какой статуэтки весь сыр-бор. Кто это может знать, кроме погибшего Алекса, ну и самого анонима, разумеется?

Саша задумался.

– Это должен знать Артем. Они с Алексом – друзья детства.

– Так Артем же арестован!

– Ну тогда, может, Катя? Они, правда, недолго встречались, но все же… Кстати, мне уже звонила и она, и Настя. Их тоже вызывали на допрос.

– Ну так давай, звони им, соберемся вместе и устроим мозговой штурм.

Через час мы вчетвером сидели в кафе на 26-м этаже гостиницы «Овал». Из окна открывался великолепный вид на город. И даже не верилось, что в таком красивом месте может происходить что-то отвратительное. Катя пришла в умопомрачительном наряде: коротенькая красная плиссированная юбка в стиле группы «Тату», полупрозрачный розовый шелковый топик. Лифчика на красотке, разумеется, не было. Настя появилась в строгом брючном костюме из какой-то тонкой синтетики. Она по-прежнему казалась собранной и деловой. Веки у нее слегка припухли и покраснели, косметика на лице отсутствовала вовсе, но в целом она не производила впечатления убитой горем вдовы. Вряд ли она так уж любила Степана, мелькнуло у меня в голове. Скорее относилась к нему как к боевому товарищу.

– Ребята, что же все-таки происходит? – серьезно спросила Настя. – Ладно, у этих чокнутых парней были свои счеты с девицами, но мой Степан-то тут при чем?

– Лучше скажи, тебе показывали анонимки? – несколько невежливо перебила я. Надо же, какой милый вопрос: при чем тут Степан? А на кой черт они разразились этими статьями в прессе? Думали, убийца им орден выдаст?

– Показывали.

– Ты обратила внимание, что все преступления затевались вроде бы ради какой-то фигурки балерины? Не знаешь, что это могла быть за фигурка?

– Понятия не имею.

– А я слышала про балерину еще до писем, – подала голос Катя. – В последний раз, когда мы виделись с Алексом, в прошлое воскресенье. Мы проходили мимо антикварного магазина, ну, такого маленького. И вдруг он вскрикнул и кинулся к витрине. Я удивилась – он такой спокойный обычно. Невозмутимый. Подошла следом, а он весь дрожит и смотрит на витрину с безумным видом. Я его спросила, что случилось. А он смотрит сквозь меня остановившимся взглядом и шепчет: «Та самая балерина, это она!»

– Так в витрине стояла стеклянная балерина?

– Ничего подобного! Там были фигурки тацовщиц из цветного стекла, это верно. Но ни одной балерины. Впрочем, Алекс через пару минут успокоился, потер глаза и вроде бы засмущался. Правда. Напоследок спросил меня, вижу ли я среди танцовщиц балерину. Я честно ответила, что нет. Он как-то усмехнулся непонятно, сказал, что голова разболелась, и проводил меня до дома. Я во вторник ждала звонка, но он так и не позвонил. А вот сегодня мне следователь от него передал… последний привет.

– То есть предсмертную записку? – насторожилась я.

– Да брось, какую записку. Я просто пошутила.

– Твой парень сегодня погиб, а ты шутишь? – изумилась я.