Чему не бывать, тому не бывать - Хольт Анне

— Я прекрасно понимаю, — посочувствовала Ингер Йоханне, — и не буду вас долго мучить. Я хочу узнать, не было ли такого периода, когда она какое-то время не посещала школу?

— Не посещала школу?

— Да. Я говорю не о нескольких днях, пропущенных из-за простуды, а об относительно длительном промежутке времени.

— Она довольно долго лежала в психиатрической клинике, в «Модум Бад», когда училась в первом классе гимназии.

— Что? — Ингер Йоханне больше не чувствовала холода. Она переложила телефон в правую руку и переспросила: — Что вы сказали?

— У Фионы, я думаю, было какое-то нервное расстройство. Об этом не говорили. Мы должны были вернуться в школу после каникул. Я помню, что ездила с семьей во Францию на целое лето и очень ждала встречи с Фионой, а она не пришла. Ее положили в больницу.

— В «Модум Бад»?

— Кажется. Однако теперь я не уверена... Почему-то я всегда думала, что Фиона лежала в «Модум Бад», но, возможно, просто потому, что не знаю никаких других мест, где лечили бы людей с такими проблемами. Ну, с нервами.

— Откуда вы знаете, что ее лечили именно от нервного расстройства?

Молчание. Ножки стула опять царапают пол, на этот раз гораздо тише.

— Я и в этом сейчас сомневаюсь, — задумчиво ответила Сара Брубакк. — Но в школу она долго не ходила. Кажется, она вернулась перед Рождеством. Или... Да, чуть раньше Рождества. Мы ставили школьную комедию, и репетиции всегда начинались в первых числах декабря.

— Школьная комедия? Сразу после нервного срыва?

Джек громко зарычал на наглого селезня, который пытался дотянуться до крошек, разбросанных в паре метров от морды пса.

— Сидеть, — приказала Ингер Йоханне.

— Что?

— Извините, это я собаке. А она вам рассказывала, почему ее так долго не было?

— Да. Или, может, нет... Это все было так давно. — В голосе зазвучали нотки сожаления: Сара, видимо, искренне хотела помочь. — Мы действительно были лучшими подругами. Говорили обо всем, как водится, и я помню, меня немного обижало, что Фиона не хочет рассказывать о том, где она была и что вообще с ней случилось. Вот в этом я уверена. Помню, моя мама говорила, что мне лучше все это не ворошить. Что это очень нелегко, когда у тебя такая... болезнь.

— Получается, что история о нервах и «Модум Бад» с таким же успехом может быть выводом, который вы сами сделали, а не чем-то, что вы знали или знаете, — заключила Ингер Йоханне.

— Да, боюсь, что так.

— А что вы можете сказать о ее поведении после возвращения?

— Она вела себе как обычно. Точно так же, как и раньше. Я же не видела ее... пять месяцев получается, да? С последнего звонка до конца ноября? В этом возрасте люди быстро взрослеют, но мы остались закадычными подругами.

Перед Ингер Йоханне прошла детсадовская группа. Они шли по дорожке парами, держась за руки, вперевалку, неуклюжие в своих дутых комбинезонах. Маленький сопливый мальчуган в надвинутой на глаза шапке громко плакал. Воспитательница подхватила его на руки и крикнула:

— Дети, совсем немного осталось! Идемте!

— Она могла быть беременной? — спросила Ингер Йоханне.

— Беременной? — Сара Брубакк весело рассмеялась. — Ну что вы, нет конечно. Позже оказалось, что у нее большие проблемы с тем, чтобы вообще зачать. Вы наверняка знаете, что Фиорелла — результат экстракорпорального оплодотворения, ребенок из пробирки.

Этого Ингер Йоханне не знала, и ей пришло в голову, что в деле Фионы Хелле было как-то чересчур много деталей, которые не попали в объемные папки криминальной полиции.

— К тому же, — добавила Сара Брубакк, — Фиона совершенно точно поделилась бы со мной. Мы были неразлучны, как сиамские близнецы. Беременна? Определенно нет.

— Понятно. Спасибо вам огромное.

— Это все?

— Пока что да. Спасибо.

— Вы найдете убийцу?

— В большинстве случаев мы раскрываем преступления, — уклончиво ответила Ингер Йоханне. — Просто на это нужно время. Я прекрасно понимаю, как это тяжело для вас. Для семьи и для друзей.

— Да. Обязательно звоните, если что. Я очень хочу помочь.

— Спасибо, я очень это ценю. До свидания.

Детсадовская группа скрылась за двумя железобетонными домами на ближайшей улице. Утки наконец-то успокоились. Они улеглись на льдине небольшими группками, спрятав клювы в теплых перьях под крыльями.

Ингер Йоханне медленно шла вдоль реки.

Так долго в этом деле не было тайн! — подумала она, глядя на голову Джека, послушно плетущегося рядом с ней. Ни тайн, ни — что особенно удивительно — ненависти. Теперь, как всегда, в любом деле, после любого убийства, начинают проявляться секреты. Вранье. Полуправда. Скрытые факты и старательно забытые истории. А ведь поначалу казалось, что в жизни обеих жертв: и Фионы, и Вибекке, не было никаких особенных противоречий, конфликтов, закулисных игр.