В свободном падении - Литвиновы Анна и Сергей

– Дай ей свободу. Иллюзию свободы, – советовал другу Иннокентий Степанович.

Но Гришка только отмахивался:

– Что б ты понимал! Адельку, наоборот, надо на коротком поводке держать.

Ошибся. Приручить жену так и не смог.

Зато Адель – несчастная в браке, одинокая в чужом городе – искренне привязалась к Иннокентию Степановичу. Общение они поддерживали и после Гришиной смерти. Она продолжала звать его в гости. Просить совета, жаловаться на жизнь.

Ему всегда казалось, что Адель очень одинока. И еще она, как и ее безвременно почивший супруг Григорий, совсем не умела разбираться в людях. Иннокентий Степанович был знаком с так называемыми друзьями Адели – журналистом Костиком, ассистенткой Лидой – и просто ужасался. Они ведь откровенно не любили девушку. Завидовали ей, ее умению пробиваться, настаивать на своем. Но Адель словно ничего не замечала.

А чего стоила домработница! Тетя Нина, видел он, просто не выносит свою хозяйку. Завидует ей – молодой, красивой, образованной. Оскорбляется, что ей приходится подтирать за барыней. Но за место держалась – благо платили хорошо. А деньги женщине были ох как нужны.

Иннокентий Степанович хорошо запомнил, какими глазами смотрела домработница на Адель на второй ее свадьбе с Фрицем. По лицу можно было читать: «Ну, почему, почему одним все – а другим ничего?»

Тогда уже он предполагал: завистливая женщина обязательно со своей хозяйкой поквитается. При первой возможности.

Так и случилось.

Иннокентия Степановича чрезвычайно насторожили обстоятельства смерти Фрица.

По всему выходило: тот погиб от передозировки инсулина.

Однако Адель утверждала: она сделала мужу инъекцию со стандартной дозой. И столько же он уколол себе сам. Дома. Даже пустая ампула – в качестве доказательства – имелась. Всего-то вдвое больше – от этого не умирают. Тем не менее Фриц скончался. Патологоанатомы отделались стандартным диагнозом: острая сердечная недостаточность.

А Иннокентий Степанович заметил то, что ускользнуло от остальных. Виноватый, даже покаянный вид домработницы.

И однажды решил проверить свои подозрения. Явился, когда Адели не было дома, в коттедж и бросил тете Нине в лицо жестокое обвинение.

Доказательств у него не было. Никаких. Только ощущение. А еще умение разговорить даже самых несговорчивых, строптивых пациентов.

Совсем был не уверен, что авантюра удастся, – однако домработница разрыдалась. И, причитая, всхлипывая, призналась. Что просто не могла больше видеть глупого счастья Адели. Как муж преданно заглядывает женушке в рот, покупает ей цветы, возит на выходные в Париж.

– Чем она заслужила?! – патетически восклицала тетя Нина.

Воистину: душа женщины – потемки.

– Свою хозяйку бы и убили, – пожал плечами Иннокентий Степанович. – Немца-то за что?

– Знала бы как – давно б ее убила, – мрачно припечатала домработница. Утерла слезы. Произнесла жестко: – Мне в милицию самой позвонить?

– Да бог с вами, тетя Нина, – вздохнул он. – Дело закрыто, зачем милиция? Пусть вас ваша совесть наказывает.

Он тогда еще не знал, как распорядится этой информацией. Но ощущение власти над несчастной женщиной грело душу.

Адель же по-прежнему находилась в счастливом неведении. И, как всегда, продолжала выбирать совершенно не тех людей.

Иннокентий Степанович просто поражался: ну ладно, Гриша. Тот хотя бы личностью был харизматичной – композитор, благородная седина, интеллигентные манеры.

Несчастный немчик Фриц тоже по-своему впечатлял: заботливый, хозяйственный, обеспеченный. Но что девчонка нашла в массажисте (или кто он там, инструктор ЛФК?) – вообще загадка. Мало того, вступила с ним в связь – завела ребенка, вышла замуж!

«Одна надежда на тетю Нину, – грустно шутил (разумеется, про себя) Иннокентий Степанович. – Что та и третьего мужа Адели со свету сживет».

Однако домработница, похоже, искренне раскаялась в своем преступлении. Вела себя тише воды, ниже травы. Но чем покаяннее она смотрела на него, тем больше ему хотелось – вот парадокс! – использовать свое тайное знание. Свою над ней тайную власть.

И однажды в голове его родился дьявольский план.

Сына Иннокентий Степанович практически не знал. С женой разошлись, когда мальчику было полтора года. Расстались плохо: он – изменил, супруга – не простила. Мстить решила, как многие женщины, изощренно. Поклялась на прощание: что к сыну не подпустит. Дала ребенку свою фамилию, отчество деда и все детство откровенно настраивала его против отца.

Иннокентий Степанович сначала пытался ситуацию переломить, потом сдался. Но алименты сыну исправно посылал.

Когда парень закончил школу, они с Димой встретились. Этому уж супруга бывшая воспрепятствовать не смогла. Отец искренне пытался найти общие темы для разговора, но, увы, время оказалось упущено, они с парнем были друг другу чужими. Иннокентий Степанович надеялся потихоньку, полегоньку пробить стену отчуждения. Но плохо он знал бывшую жену. Позвонила ему – впервые за долгие годы – в тот же день. Заявила злорадно:

– За алименты спасибо, конечно. Но старался ты зря. Димка-то не от тебя. Если не веришь, можешь на ДНК сдать.

И парню то же сказала. Мол, Иннокентий Степанович тебе не отец во всех смыслах. И по крови, и по сути.

Больше они с сыном не виделись.

Хотя издалека Иннокентий Степанович за мальчиком следил. Знал, что тот поступил в Москве на физико-математический факультет. Читал в местной газете, а однажды и в «Комсомолке» – что голова у парня светлая. К двадцати трем годам – уже семь патентов на изобретения. В двадцать четыре – придумал свой знаменитый огнетушитель. А к двадцати шести – самое удивительное! – смог наладить их производство и экспорт. Уже в двадцать восемь стал миллионером. Долларовым.

И про гороскопы Иннокентий Степанович тоже не лукавил. Действительно увлекся астрологией. Составил гороскоп на Дмитрия, на Лопухину. И поразился: насколько они подходят друг другу!

Тогда и задумался: не использовать ли Адель против своего то ли сына, то ли не сына?

Он не испытывал по отношению к Дмитрию никаких родственных чувств. Одну лишь зависть. Сродни той, что сжигала домработницу тетю Нину. Почему он – безусловно, умный, талантливый, образованный человек – так и не смог ничего добиться в жизни? Да, в родной поликлинике его уважают. Пациенты – любят. Но ютиться приходится в жалком летнем домике. Чтоб создать видимость преуспевания (хорошие костюмы, дорогая стрижка), тратить всю смешную государственную зарплату. А молодой парень меж тем в легкую зарабатывает миллионы.

И родился в голове план – как можно изменить ситуацию. В корне. Только бы Адель и Дима действительно понравились друг другу.

Боялся, правда, что девчонка не способна на сильные чувства – что бы ни говорили гороскопы.

Тем не менее чудо произошло.

К нему – своему духовнику! – Адель и явилась с радостной вестью: она влюблена! Впервые в жизни! Яростно, слепо!

Далее, конечно, последовали причитания: что она замужем, с ребенком на руках. Стоит ли лишать мальчика отца? Сможет ли Дима стать ее Игорьку хорошим отчимом?

Иннокентий Степанович постарался сомнения своей подопечной развеять. Подсказал (приказал почти что):

– Счастья не упускай. Требуй у своего массажиста развода.

Однако тот проявил неожиданное упрямство. Ладно бы из-за денег старался: безотцовщину он, видите ли, плодить не хочет!

– Я даже с адвокатом уже консультировалась, – грустно доложила Адель. – Развести нас с Макаром могут только в суде, потому что у нас ребенок несовершеннолетний. И – если одна сторона возражает – дело тянуться может и год, и два. Сначала три месяца на примирение дадут, потом еще три. Макар тоже станет затягивать – не явится на слушанье, рассмотрение дела перенесут минимум на пару недель. И так до бесконечности. Может, отступиться?

– Нет, Адель. За счастье свое бороться надо, – назидательно произнес Иннокентий Степанович.

Хотя ему-то лично совсем не надо было, чтобы Дима и Адель оказались связаны законным браком. Тогда он (отец) и она (жена) наследуют в равных долях, а если Дима еще завещание в пользу супруги (и ее сыночка) напишет – рассчитывать ему совсем не на что.

Идеально было бы совершить то, что он задумал, в момент, когда Адель будет жить вместе с Дмитрием, но еще не вступит с ним в законный брак. Все подозрения (если они возникнут) все равно падут исключительно на нее – «черную вдову». Раз у женщины – молодой! – погибают все четверо мужей, любой догадается: убийца – она.

Но предварительно следовало убрать с дороги Макара.

Иннокентий Степанович не сомневался: после признания в убийстве Фрица малограмотная тетя Нина станет воском в его руках.

Женщина действительно – он видел по лицу – ждала, ежедневно и ежечасно, когда от нее потребуют расплатиться. За свободу и счастье жить вольной птицей.