Хрустальная гробница Богини - Володарская Ольга

– Что вы, милочка, тут делаете? Это неподходящее для вас место…

– Жду Дуду, – облизнув пересохшие от волнения губы, ответила Эва.

– Вы о своей симпатичной помощнице говорите? А она где?

– В подвале.

– Какие вы странные люди, право! Вместо того чтобы собраться в гостиной у камина, попивая вино и кушая зажаренных на открытом огне осетров, вы слоняетесь по дому, норовя забраться в самые дикие уголки… И зачем? Чтобы отыскать какую-то ерунду, типа воздушек! Ну зачем она вам, скажите мне, милочка?

Из этих слов Эве стало ясно, что Элене никто ничего толком не объяснил. Она тоже не собиралась этого делать, поэтому сказала:

– Не знаю, как другие, а Дуда полезла в подвал за вином… Ведь винный погреб где-то там, она не ошиблась?

– Попросили бы Антона, зачем самим утруждаться?

– Мы и так его замучили. Вот и решили лишний раз не беспокоить. – Эва растянула губы в улыбке, а мысленно послала Элену к черту, очень надеясь, что она уберется с глаз.

– Попросите тогда вашу Дуду достать для меня «Мерло» 1998 года. Пару бутылочек. Оно мне очень по вкусу.

– Хорошо, обязательно.

– Только не забудьте.

– Ни в коем случае!

Получив это заверение, Элена отстала и тут же удалилась. Эва облегченно вздохнула, но на выдохе закашлялась, поняв, что теперь ей самой надо спускаться в винный погреб, иначе факт отсутствия Эдуарды станет всем известен уже в ближайшее время. А как себя заставить вновь войти туда, да еще одной? В этот склеп, где холодный воздух пахнет смертью? Где нет ничего живого, даже мышей и мокриц? Зато есть два мертвеца, терпеливо ожидающие момента, когда их предадут земле…

Но выбора нет! Она должна! Обязана! Ради Дуды, ради себя, ради всех…

Вонзив ногти в ладони, чтобы хоть болью отогнать страх, Эва шагнула в прохладу подвала. Щелкнула выключателем. Когда лестница и лежащее под ней помещение осветились, сбежала вниз. Не смотря по сторонам, промчалась по коридору. Она уже знала, что винный погреб находится сразу же за комнатой-моргом, поэтому не останавливалась. Притормозила у нужной двери, открыла ее, влетела внутрь.

Помещение винного хранилища оказалось очень большим. По периметру его стояли стеллажи, похожие на школьные ящики для сменной обуви, только вместо башмаков на полках лежали бутылки. Горлышками наружу. Эва схватилась за два, потянула емкости на себя. Слава богу, «Мерло»! Правда, не 1998 года, а 1997-го, но она надеялась, что Элена этого не заметит, а коль заметит, можно сказать, что нужное кончилось. Все равно она не знает точного количества бутылок! Ольга же говорила, что она ни разу сюда не спускалась…

Сунув бутылки под мышки, Эва направилась к двери, но на полпути остановилась. Ее внимание привлек один из стеллажей. Он в отличие от других был совершенно пустым, если не считать одной-единственной бутылки, торчащей из самой крайней верхней ячейки. Из любопытства Эва взяла ее, чтобы посмотреть, как называется вино, что так обособленно хранится. Оказалось, самое обычное молдавское. Судя по этикетке – «левое». Дешевый концентрат, разбавленный спиртом. Эва сама когда-то пила такую бурду. В те годы, когда еще не была БОГИНЕЙ. Со временем она научилась разбираться в винах и поняла, как сильно подделки отличаются от оригиналов.

Эва вернула бутылку на место. Раз Элена хранит ее, значит, она тоже дорога ей как память! Или все гораздо проще, и сие вино спрятано и забыто тут одним из бывших работников…

Бросив последний взгляд на пустующий стеллаж, Эва сделала шаг к выходу, но вновь остановилась. Она заметила еще одну интересную деталь – двери. Оказалось, в хранилище их четыре. Две из них скрывались за стеллажами (одна как раз за пустым), третья была входной, а четвертая притулилась между двух деревянных бочек с краниками. При этом доступа не было только к одной, которую загораживал полутораметровый ящик с бутылками все того же «Мерло», а к другим двум (входная не в счет!) Эва смогла подойти. Сначала она достигла той, что между бочек. Коря себя и прокручивая в уме поговорку про любопытную Варвару, которой нос оторвали, Эва все же попыталась приоткрыть дверь, дабы посмотреть, что прячется за ней. Но у нее ничего не вышло – было заперто. Тогда Эва присела и заглянула в замочную скважину. Опять никакого результата! По ту сторону стояла непроглядная тьма. Зато слышались какие-то шорохи. Отдаленные, но различимые. Очевидно, это крысы! Как же без них? Представив противные острые морды и тонкие голые хвосты мерзких грызунов, Эва шарахнулась прочь, опасаясь, как бы ее не тяпнули за нос. Не крысы, так какие-нибудь летучие мыши, которых она боялась не меньше…

Мысли о всяческих тварях, бегающих и летающих, привели Эву в такое волнение, что она собралась уже покинуть подвал, не попытавшись даже заглянуть за другую дверь, но любопытство, которое, как известно, не порок, оказалось сильнее страха. Шумно выдохнув, как перед полным стаканом водки, Эва обогнула стеллаж. Взялась за ручку. Потянула. И о чудо! Дверь без скрипа распахнулась, явив длинный коридор. Узкий, низкий, но не темный – в конце его брезжил свет. Судя по красноватому тону, это был отблеск уходящего дня. Значит, там, на другом конце коридора, выход на улицу. Чтобы проверить правильность своей догадки, Эва ступила под своды подземного хода. Торопливо зашагала вперед. Спустя минуту достигла расщелины в скале и выбралась на воздух. Чистый, холодный, влажный, льдистый – с неба сыпал мокрый снег…

Эва обернулась, чтобы посмотреть, откуда вышла. Оказалось, из недр «Красной скалы». И теперь находилась позади дома, но в приличном отдалении. Повертев головой, Эва отчетливо увидела соседний особняк – «Голубую скалу» – и едва различила очертания «Белой». Первый выглядел как классический рыцарский замок, мрачноватый, основательный, с квадратными, ощетинившимися зубцами башнями, а второй – индийский Тадж-Махал, помпезный, роскошный, в колоннах и маковках. Однако архитектурные красоты не произвели на Эву особого впечатления. Она оценила их, но и только, хотя обычно весьма придирчиво рассматривала все детали, беря на вооружение (в будущем году она собиралась выстроить себе особняк подальше от Рублевки и ее обитателей), но сейчас мысли были заняты другим. А именно ходом, по которому она прошла минуту назад. Почему-то факт его обнаружения сильно взволновал ее. И обрадовал. Эве, в чьей душе ближе к вечеру вновь всколыхнулись дурные предчувствия, стало немного спокойнее оттого, что теперь она знает еще один выход из дома, кроме главного и «черного» с кухни. Знает она одна! А это значит, что у нее есть преимущество…

О том, что ход этот в принципе ведет в никуда, все в те же нескончаемые горы, Эва думать не хотела. Побег из дома уже казался ей спасением. Как будто есть большая разница, где именно умереть: под мрачными сводами «Медной горы» или под черным ночным небом Кавказа. Все равно ведь никто и никогда не сможет выбраться из этого скалисто-льдистого плена, а значит, в любом случае погибнет – не от руки таинственного убийцы, затаившегося в доме, так от снега, холода, ветра или же от вероломства гор, обманчивых и опасных…

Эва понимала это, но все равно радовалась, радовалась как ребенок. Она надеялась, что, сбежав из дома, сможет выиграть время и выжить. Почему-то предчувствие (интуиция обострилась за последние сутки, теребя сердце и сжимая грудь) подсказывало, что ходом этим ей в скором времени придется воспользоваться.

Ледяной порыв ветра вернул Эву к действительности и заставил поежиться. Оказалось, что за те минуты, что она стояла здесь, снег успел засыпать ей волосы, растаять и стечь на плечи. Влажная ангора кофты прилипла к коже и неприятно холодила. Так что во избежание простуды Эве пришлось незамедлительно нырнуть во чрево горы. Как не хотелось ей возвращаться мрачным коридором, затем холодным подвалом! Но пришлось – по улице идти было долго, да и боялась она, что кто-нибудь заметит…

Обратная дорога заняла гораздо меньше времени, поскольку Эва не шла, а бежала, тряся пудовыми грудями, цокая каблуками, задыхаясь с непривычки, потея, как лошадь. Она не бегала уже много лет. Но ничего – домчалась, не сбавляя скорости, аж до двери, ведущей из подвала в фойе. Правда, в конце пути чувствовала себя эдаким армейским новобранцем после марш-броска в полном обмундировании (у тех противогазы да автоматы, а у нее два «вещмешка» на груди!), но останавливаться, чтобы перевести дух, не стала – перескочив через порог, вырвалась на волю…

И чуть не сбила с ног идущую ей навстречу Томочку.

– Блин, Эва! – возмутилась стилистка, отскакивая и принимаясь стряхивать с туфли, на которую Эва наступила, несуществующую грязь. – Несешься, как носорог! Чуть не затоптала меня.

– Извини, – выдохнула Эва, прижавшись спиной к двери подвала. – Просто мне не терпелось вырваться оттуда.

– Я не знаю, зачем ты туда вообще спускалась. Там же трупы! Пусть бы Дуська одна шла, раз напросилась… Кстати, она все еще там?