Ремейк Нового года - Литвиновы Анна и Сергей

– Артист, – пожал я плечами.

– Семенюк тоже не колется, – продолжал Вася. – Что следили – признался. Трубу свою подзорную сдал. А про убийство молчит.

– Ну и молодец. Не хочет соучастником идти.

– А он и не соучастник. – Вася снова хватанул водочки и приступил к пирогу с вязигой. – Эксперты сказали, что стреляли, скорей всего, не с шестого, а с чердака.

– Да ну! – я аж водкой поперхнулся.

– Вот тебе и ну. – Вася налил себе еще стопку. – Проверили чердак. Картина маслом: свежие следы, открытое окно. И самая песня – винтовочка… Новенькая, чистенькая, нигде не светилась. Два выстрела. Оба в цель.

– А отпечатки?

– Обижаешь. Ни одного. Даже следов – и тех не установили. Убийца, судя по всему, шел в целлофановых бахилах, какие посетителям больниц выдают.

– Значит, муж хитрей, чем казался. Вышел от Семенюка и отправился на чердак. Два выстрела – это пять минут. А Семенюк подтвердил его алиби.

– Складно, – похвалил Перепелкин. – Только тут еще соседка нарисовалась. Ну та, из шестнадцатой квартиры. Которой он карниз прибивал. Заявила, что видела в подъезде незнакомого человека. Вчера, около семи вечера. Говорит, поднимался он пешком и пытался прятать лицо. Но она его все равно хорошо разглядела. Фоторобот составили.

– Покрывает мужа, – нахмурился я. – И фантазирует.

А Вася только руками развел:

– Покрывает – не покрывает, а мы на всякий случай начали рабочие связи этой Ирэны разрабатывать. Выяснять, что у нее за бизнес, с кем ссорилась, кому дорожку перешла…

Он снова сходил к стойке и притащил себе очередную порцию резиновых пирожков. Я подозвал официантку и попросил еще водки. Девушка просияла: спиртное здесь стоило по-королевски, наверно, дороже, чем в «Метрополе».

– А завещание у нее было? – спросил я.

– Было, – кивнул Вася. – Могу процитировать: «Хочу особо подчеркнуть: единственный наследник – это мой муж. Любые претензии со стороны остальных моих родственников прошу считать неправомерными».

– А ты, значит, будешь искать врагов у нее на работе! – хмыкнул я.

– Придется, – вздохнул Перепелкин.

…Труп исполнителя нашли в Лосиноостровском парке тем же вечером. Он был убит единственным выстрелом в голову.

По приметам убитый походил на фоторобот, составленный со слов старушки из шестнадцатой квартиры.

Бабке предложили проехаться в морг. Та охотно согласилась и уверенно опознала убийцу в ряду схожих по половозрастным характеристикам тел.

Перепелкин форсировал поиски заказчика. Выяснилось, что не так давно Ирэна Викторовна «проглотила» небольшую фирмочку, а ее бывшего президента выставила вон с волчьим билетом. Президент же – сначала ему обещали место в совете директоров – принес публичную клятву мести.

Сейчас искали и его, и еще пару-тройку людей, обиженных Ирэной Викторовной.

Оказалось, что моя заказчица в средствах не стеснялась. «Кидала» партнеров по бизнесу как могла. То вставляла в договор еле видимое глазу грабительское примечание, то «крутила» чужие деньги…

– Зарабатывала, короче, мужу на новые носки, – прокомментировал Вася. И со вздохом добавил: – В общем, заказчика мы найдем. Может быть. А мужа придется выпускать.

Едва выйдя из СИЗО, муж явился ко мне в агентство. Я стыдливо прикрыл рекламные проспекты с фотографиями офисных помещений. Мелькнула трусливая мыслишка: «Может, он свои деньги хочет обратно потребовать?»

Но муж никаких претензий не высказывал.

Он грустно притулился на краешке стула, отказался от кофе и жалобно попросил:

– Пожалуйста, Павел Сергеевич… Расскажите, что она вам говорила?

Его глаза заблестели. Он извинился, извлек из кармана платок в крупную клетку, смахнул слезинки… Проговорил чуть не шепотом:

– Я любил ее! Я так ее любил! И так боялся потерять… Ведь кто я – ноль! Ученый с крошечным окладом! А она… она занималась серьезным бизнесом. И ее постоянно окружали мужчины. Много красивых, состоятельных, уверенных в себе мужчин!

– А Ирэна Викторовна вас тоже любила? – перебил его я.

– Любила? Не знаю… Я так на это надеялся. Хотел бы надеяться. Она называла меня бельчонком. Говорила, что я – ее уютный бельчонок. И очень любила, когда я перед сном ее укрывал и гладил по голове…

– Раз она ревновала вас – значит, тоже любила, – утешил его я.

– Вы думаете? – расцвел несчастный муж. – Спасибо! Спасибо вам, Павел Сергеевич!

Странно было слышать такие слова от человека, который по моей милости два дня просидел в СИЗО, получил от сокамерников по зубам и едва не пошел по статье за убийство…

Муж еще долго рассказывал мне, какой замечательной была его Ирэна. Как она вкусно готовила, «если вдруг выходило окошко в ее делах». Какие дельные советы давала, когда он рассказывал ей об интригах в родном университете. Какой была стройной, и легкой, и ясноглазой…

Я еле дождался, пока он наконец выговорится и отправится восвояси.

– Спасибо еще раз, Павел Сергеевич, – пролепетал он и, волоча ноги, побрел к входной двери.

Рядом с дверью висело зеркало. Муж мельком взглянул в него, и я перехватил его взгляд.

Скорбно опущенные уголки губ распрямились. Печаль из глаз исчезла. Теперь они сияли торжествующими искрами. А лицо кривила довольная ухмылка победителя.

Лицо мужа вопило, орало, кричало: «Я сделал это! Я победил! И теперь я богат и независим!»

Впрочем, он тут же отвернулся от зеркала. Задержался на пороге и снова обернулся ко мне: печальный, с потухшими глазами, в грошовом костюмчике – вылитый Корейко из «Золотого теленка». Грустно сказал:

– Я очень надеюсь, что милиция найдет того, кто ее заказал.

– Я тоже надеюсь, – с нажимом ответил я.

Муж не разобрал намека в моих словах.

И ушел – сутулясь и шаркая, словно настоящий подпольный миллионер.

– Когда раздался выстрел, где вы находились? – Полковник сложил ручки на животе и вперил в меня испытующий взор.

– Внизу, в гостиной.

– Все вместе?

– Да.

– Сколько вас было?

– Четверо.

– Кто да кто?

– Ну, во-первых, Лора. Дочь покойника… То есть покойного… Блондинка. На вид лет двадцати трех. Томная. Капризная. Самовлюбленная…

– Тебя пригласили ради нее, и ты сразу влюбился, – утвердительно произнес полковник.

– Валерий Петрович! – воскликнул я укоризненно.

– Ладно, оставим… Еще кто был с вами в гостиной?

– Жорик, сын покойного хозяина. По-моему, изрядный шалопай. Высокий блондин лет тридцати. Он много пил – все подливал себе виски. Неразбавленный… Или надо говорить «неразбавленное»?..

Полковник не ответил, переспросил:

– Значит, у убитого осталось двое взрослых детей?

– Трое. Есть еще один сын, Илья. Он брат-близнец Жорика.

– Вот как? – Полковник поднял на полдюйма левую бровь.

– Но Илья на вечеринке не присутствовал. Он пребывал в командировке в Петербурге.

Валерий Петрович закурил – окутал себя и меня ядовитыми клубами дыма. Он признавал только ядреный болгарский «Опал» и все мои попытки перевести его на «буржуйские» сигареты отметал. Закашлялся и спросил:

– Говорят, покойный был богат?

– Говорят. Миллиона три-четыре у него точно имелось. Долларов, конечно.

– Нам бы такие деньжищи, а, Пашуня?

– Не помешали бы.

– А кто наследник?

– Завещания, насколько я знаю, он не оставил. Жена его давно умерла. Значит, деньги пойдут детям. Плюс им же отпишут особняк. И квартиру на Большой Дмитровке… А вот его фирма… Номинально-то, конечно, его доля в компании тоже принадлежит детям… А вот фактически, как показывает практика, она, скорей всего, отойдет к его партнеру.

– Партнеру… – протянул полковник Ходасевич. – Партнеру… Он ведь, кажется, тоже присутствовал в особняке?

– Да, – вздохнул я. – И он тоже. Иван Баргузинов. Брутальный мужчина. Такой, знаете ли, крепыш-боровичок. Нос перебит в трех местах, уши приплюснуты, рожа уголовничья. Посмотришь на него – бандит бандитом. А начнет говорить – слушаешь и понимаешь: а ведь умно! Умный, черт возьми, мужик!

– Так. Значит, Баргузинов тоже был заинтересован в смерти хозяина, этот твой умник с рожей бандита… Итого подозреваемых трое?

– Трое. Плюс я.

– Тебя, Паша Синичкин, мы отметаем. У тебя нет мотива.

– Мы-то с вами, Валерий Петрович, отметаем. А вот милиция пока не отметает.

– А как ты вообще на той даче оказался? Вроде бы «новые русские» – совсем не компания для частного детектива?

– Хозяин квартиру купил в нашем подъезде. И джип свой парковал во дворе рядом с моей «восьмерочкой». Так, слово за слово, и познакомились. Потом выпили. Ну, а потом он пригласил меня в свой охотничий домик. Я и не думал, что «домик» окажется трехэтажным домом, а в нем в тот вечер вдобавок соберутся его детки плюс партнер…

– Кроме них, больше в особняке никого не было? Слуги? Садовники, гувернантки, экономки?