Марго, или Люблю-ненавижу - Крамер Марина

В прихожей Алекс задержал меня и крепко сжал руку:

– Марго, не вздумай проговориться, поняла?

– Я знаю.

– Знать мало. Надо сделать.

Я освободила руку и пошла наверх, в спальню Мэри. Она сидела в постели, закутавшись в одеяло, и курила. В комнате пахло ментоловым табаком, рядом с пепельницей на тумбочке дымилась чашка кофе.

– Ингрид ушла, – бросила Мэри, стряхивая пепел с кончика сигареты. – А ты забыла у меня свой мобильник. Тебе звонили.

– Кто?

– Откуда я знаю? Мне запрещено подходить к телефону, подозреваю, что и на твой мобильник этот запрет распространяется, – хмыкнула она.

– Как щека? – Я осторожно взяла ее за подбородок и развернула к свету. Тонкая неровная царапина пролегла от скулы к подбородку. – Придурок, господи, – пробормотала я.

Мэри мотнула головой, стряхивая мои пальцы:

– Не надо, Марго. Мне неприятно. Где ты была, кстати?

– Гуляла, – уклонилась я. – Пойду, звонки посмотрю. Потом, может, поедим вместе? Ты завтракала?

– Я уже даже обедала, так что не хочу.

Она отвернулась от меня, натянула на плечо одеяло и всем видом дала понять, что разговор окончен. Поведение и состояние Мэри в последнее время меня пугали. Этот аборт еще…

Я не могла понять одного – почему вдруг Алекс так отреагировал на произошедшее. Алекс – фактически собственными руками лишивший свою первую жену Мадлен ребенка. Он женился на соседке сразу после того, как я отказалась развестись с Ромой и вернуться к нему. А как, как я могла вернуться – когда человек исчез, не подавал никаких вестей о себе, и я вообще считала его мертвым? И тут он является и требует, права какие-то качает. Он оскорбился моим отказом, уехал, женился на Мадлен. Она ждала ребенка… Я не знала об этом, вот честно – не знала, иначе не позвонила бы.… Но просто в какой-то момент я вдруг осознала свою ошибку и то, что брак с Ромой не приведет ни к чему.

Алекс прилетел…. Он обрушил на меня такую лавину нежности и любви, что я на секунду поверила – возможно, он изменился, все пойдет иначе. Он вынужден был вернуться домой – какие-то дела. Я ждала его в Москве, потихоньку собирала вещи и готовилась к разводу с Ромой, когда Алекс позвонил и сообщил, что приедет на пару дней позже – из-за развода с Мадлен и… похорон ребенка. Я лишилась дара речи, потому что слишком хорошо его знала…. И отказалась вернуться к нему. А через некоторое время от его брата совершенно случайно узнала о том, что в гибели ребенка был виноват Алекс и косвенно – я.

И вот теперь он осуждает Мэри, избавившуюся от ребенка, зачатого непонятно от кого. Да, Мэри, возможно, не права, но кому бы судить об этом, только не Алексу.

Только не ему….

Номер оказался незнакомым, я так и этак прикинула – нет, не знаю. Ну, ладно, может, ошибся кто-то – бывает. Наскоро переодевшись, я пошла в столовую, но оказалась там наедине с приготовленным Ингрид тушеным кроликом. Алекс обедать не стал, побросал какие-то бумаги в портфель и уехал, как всегда забыв сообщить, во сколько вернется и вернется ли вообще. Я послонялась по дому, попила чаю, вытащила какую-то книгу с полки огромного шкафа и прилегла на диване в гостиной. Однако чтение не увлекло – строчки прыгали и расплывались, смысла прочитанного я не улавливала, а потому решила не насиловать себя. Отложив книгу в сторону, почему-то вспомнила Рому. Интересно, как он там без меня? Кто теперь собирает его по утрам на работу, кто подбирает ему носки и рубашки с галстуками, кто выслушивает его постоянные жалобы на плохую погоду, тяжелый трудовой процесс, идиотов-журналистов и зануд-редакторов? Мама? Я почему-то была уверена, что Рома вряд ли до сих пор один – к нему всегда проявляли интерес женщины, считали его святым и покладистым, удобным в жизни и к тому же имевшим достаточно прочное положение в определенных кругах. Удивительно, что я не испытываю никаких эмоций по этому поводу… В последнее время я вообще стала замечать за собой эту отстраненность от всего и от всех – как будто заразилась от Мэри ее постоянным безразличием ко всему.

Позвонил Лео, но я вяло отговорилась от встречи, сославшись на больную голову и высокое давление. Почему-то именно сегодня я вдруг почувствовала отвращение к нему, как будто он виноват в том, что Алекс не пытается больше сблизиться со мной. Все, хватит – никаких Лео больше.

– Марго, ты чего тут? – В гостиную неслышно вошла Мэри, укутанная в джинсы, гетры и теплый свитер с высоким горлом, в мягких тапочках вместо привычных шлепанцев на шпильках. – Холодно, – пожаловалась она, присаживаясь на край дивана и пряча руки в рукавах свитера.

– Может, врачу позвоним? – предложила я, но Мэри покачала головой:

– Ты что, какому врачу? Все в порядке, просто согреться не могу.

– Хочешь, камин растопим? Ты ведь любишь. – Я поднялась и, не слушая вялых протестов Мэри, разожгла огонь.

Мы расположились в креслах, я даже успела заварить чай и принести его в большом чайнике в гостиную, так что теперь мы могли спокойно наслаждаться напитком и не двигаться с места.

– Я хочу уехать, Марго, – вдруг сказала Мэри, отхлебнув чаю.

– Как уехать?! Куда?! – моментально всполошилась я, но Мэри остановила меня жестом:

– Погоди, не кричи. Я устала, Марго. Чувствовать себя заложницей, жить в четырех стенах. В конце концов, стоять между вами.

– Мэри, что за глупости…

– Это не глупости, поверь. Я ведь не слепая, все вижу. Вас тянет друг к другу, но какие-то старые обиды не дают перешагнуть черту. Знаешь, в детстве на парте рисовали линию – мол, не смей на мою половину локтем? – Она усмехнулась. – Вот и вы, как те пионеры, нарисовали себе полоску и вдоль нее ходите, облизываетесь. А зачем? Будь умнее, Марго, сотри ее сама.

Я опустила голову и молчала. Проницательная Мэри почувствовала мое настроение, смогла увидеть, что я по-прежнему страдаю по Алексу, по-прежнему хочу быть с ним, но из упрямства твержу – нет, не будет этого. Но ведь она не знала главного – того, что я сама ухитрилась оттолкнуть его. Оттолкнуть в тот момент, когда он пошел на примирение первым…

– Мэри, я тебя прошу – не уезжай, – я подняла на нее глаза, чувствуя, что вот-вот заплачу. – Я не могу тебя потерять… И ты ни при чем в наших отношениях…

– Ой, Марго-Марго, такая взрослая – а врать не умеешь, – рассмеялась Мэри невесело. – Я ведь тоже не вчера родилась. Ему тяжело с нами двумя. Он вроде как и к тебе – но и я здесь, понимаешь? А когда меня не будет – у вас все пойдет правильно, вот увидишь.

– Так, может, лучше – чтобы меня не было?

– Вот дурная! Он мне не нужен – и никогда не был нужен. А если бы… Поверь, Марго, женской дружбы не бывает.

Я молчала. На самом деле ее слова не произвели на меня никакого впечатления – я знала, что их с Алексом тянет друг к другу, но вот как раз Мэри и нарисовала ту самую пресловутую линию, за которую, как за заколдованную, никак не может зайти Алекс. А про отсутствие в мире женской дружбы она сейчас сказала только с целью подстегнуть меня.