Любовь, похожая на смерть - Троицкий Андрей

Девяткин снова опустился в кресло.

– Нашелся?

– Так точно, товарищ майор, – отчеканил лейтенант. – Нашли.

– А подробнее?

– Зовут его Ахмед Абаев, родом из Баку. Сорок семь лет. Снимал комнату у здешней бабки. По поводу своего ранения в ногу Абаев, видимо, к врачу не обращался. Сам пытался вылечиться. В последний день ему вдруг стало хуже, он собирался уезжать на родину, но все отменил и остался. Прошлой ночью бредил во сне. Повторял: «не убивайте», «прошу, не убивайте». Короче, старуха забеспокоилась. И, когда квартирант впал в беспамятство, вызвала милицию. Мы с напарником вошли в квартиру, заглянули в комнату. Он лежит на кушетке, смотрит на нас и ноет. Как побитая собака.

– Где этот хмырь сейчас?

– В настоящий момент, видимо, спит или находится в забытье. Я пока не вызывал врача. В вашей ориентировке сказано, чтобы место нахождения свидетеля по его обнаружении не разглашать.

– Откуда вы звоните?

– Вернулся в управление, – ответил Фадеев. – Доложил начальству. Приказали вам звонить.

– Молодец, – сказал Девяткин, всегда скупой на похвалу. – Ты меня очень порадовал. Теперь диктуй адрес. Буду на месте часа через полтора-два. Раньше вряд ли успею.

Записав адрес, Юрий по телефону внутренней связи позвонил старшему лейтенанту Лебедеву, приказал вызвать казенную служебную машину и быстро собраться в дорогу. Лебедев перезвонил через пару минут и сказал, что в гараже свободных машин нет, все в разъездах. Обещают только часа через три, не раньше. Девяткин со вздохом подумал, что опять придется гонять свою машину.

* * *

Радченко прошел еще несколько торговых залов, спустился на первый этаж, заглянул в отдел офисной мебели и постоял у книжного шкафа, проверяя, удобно ли открываются дверцы. Никаких претензий к шкафу не возникло: дверцы не скрипели, внутренние полки оказались крепкими.

Тогда Радченко переместился к большому письменному столу, внимательно изучил устройство его ящиков и решил про себя, что в его домашнем кабинете этот стол едва ли поместится. Если поставить его у окна, придется отодвинуть назад, ближе к двери, кожаный диван. В кабинете складно встал бы вот тот стол, поменьше. Но у него черный цвет, а комната выходит окнами на север. И без черного стола света немного. Радченко поднялся и, решив, что никто за ним не наблюдает, побродил по магазину еще какое-то время, проверяя свое предположение.

Наконец он взглянул на часы, по эскалатору спустился на автомобильную стоянку в подвальный этаж, нашел сектор А. Здесь царили полумрак и прохлада, машин немного и людей не видно. Он быстро прошел по ряду, вытащил из кармана ключи и нажал красную кнопку на брелке сигнализации. Открыв дверцу, сел за руль черного джипа «Чероки». Через пару минут появились Стас с Аллой, они устроилась на заднем сиденье, где их закрывали затемненные стекла. Радченко открыл спортивную сумку, надел темные очки и красную бейсболку. Тронул машину, вырулил со стоянки. Оказавшись наверху, свернул к воротам. Через пару минут выехал на шоссе и прибавил газу, поглядывая в зеркало заднего вида и улыбаясь.

– Оторвались? – спросил Стас, еще не веря в удачу. – Кажется, оторвались?

– А ты боялся, – кивнул Радченко. – Все эти ребята, которые тусуются вокруг Солода, на самом деле просто недотепы. Купились на простой фокус. Задачка, которую бы разгадал школьник: один магазин и две машины. Вышел из одной тачки, зашел в магазин и так далее.

Когда отъехали от Москвы километров на сто пятьдесят, остановились у придорожной забегаловки и наспех перекусили бутербродами. Стас купил две колоды карт, занял свое место на заднем сиденье и, чтобы убить время, начал травить анекдоты, старые и скучные.

Когда после седьмого анекдота Алла даже не улыбнулась, Стас предложил сыграть в двадцать одно. Он распечатал две колоды карт, перемешал их. Вытащил из внутреннего кармана куртки ручку в металлическом хромированном корпусе и блокнотик, тоже блестящий как зеркальце, будто его обложка тоже была сделана из хромированного металла. Сказал, что для памяти станет записывать в блокнотик результаты, чтобы потом не было споров, сколько раз он проиграл Алле или она ему. Ставка чисто символическая – один доллар.

Какое-то время Радченко прислушивался к коротким репликам, затем врубил радио и послушал сводку погоды. Наконец спросил, как протекает карточный поединок.

– Если верить записям, я пока не проиграл. А вот Алла уже влетела на двадцать два доллара.