Девушка без Бонда - Литвиновы Анна и Сергей

– Что нам делать дальше?

– Я не знаю. А что мы можем?

– Остается только продать свою жизнь подороже. Ты, наверное, не знаешь, что за ужасные люди – подручные Ансара. Знаю – я. Если они проведают, что его убили мы, живым им в руки лучше не попадаться.

После минуты расслабленности и опустошения адреналин снова вскипел в Таниной крови.

– Я не хочу умирать, – прошептала она. – Не хочу сдаваться… Как ты думаешь, оставшись одни, без Ансара, арабы взорвут эту чертову бомбу?

– Боюсь, что да… – печально ответствовала Марселла.

– Надо им помешать.

Кубинка (они по-прежнему стояли рядом, друг против друга) схватила Татьяну за плечи и как следует встряхнула.

– Ты что? – удивленно спросила Садовникова.

– Послушай, Таня!.. Хватит геройств. Ты не Джеймс Бонд. И даже не девушка Бонда. Надо реально оценивать свои силы. Если мы унесем отсюда ноги – уже будет чудо… Давай спрячем это сволочное тело, и… И нам только остается молиться Богоматери о том, чтоб она нас пощадила…

– Скажи, ансаровский катер – на нашей пристани? Я так спешила к тебе, что даже не посмотрела.

– Да. Они оба у нашего пирса.

– Давай один угоним.

– А ты сумеешь? – скептически поинтересовалась Марселла. – Хотя бы отвести его от пристани?

– Да, – уверенно ответствовала Татьяна (хотя совершенно не была в том уверена). – За последний месяц я многому научилась.

Пристань и два катера, пришвартованные к ней, безжалостно высвечивал ослепительный прожектор. Было светло как днем. К катерам предстояло пройти по длинному освещенному пирсу метров пятьдесят. Даже если на лодках нет ни единого человека, слишком велики шансы, что девушек заметят с берега.

Марселла и Таня остановились на берегу в тени за деревьями. Тихо плескался прибой.

– Что будем делать? – прошептала кубинка.

Татьяна помедлила…

…Тело Ансара они, взявшись каждая за его руку, оттащили поближе к зарослям. Его запястья уже начинали холодеть. Мертвым он выглядел маленьким и нелепым, и Таня даже изумилась: как он мог внушать ей сначала любовь и вожделение, а потом – ненависть и страх? Они прикрыли тело ветками и, насколько могли, голыми руками слегка забросали песком…

И вот теперь, обе в платьях, перепачканных кровью, они смотрят на причал с катерами – как на свой единственный шанс к спасению.

На обеих лодках никто не подавал признаков жизни, лишь лениво полоскались флаги на ветру, да хлюпала под пирсом вода.

Татьяна положила пистолет на землю и стала через голову стягивать платье.

– Что ты делаешь? – шепнула Марселла.

– Вплавь – наш единственный шанс.

Кубинка не возразила, она безропотно скинула свой испачканный кровью сарафан.

Татьяна решительно пошла к воде. Море показалось ей теплее воздуха. Мокрый песок ласкал стопы, темные волны обвивали лодыжки (как тогда, в страшном сне, где появился Зет).

Пистолет Таня держала над головой. Она не знала наверняка, но подумала, что соприкосновение с морской водой вряд ли будет ему полезно. Тихо, стараясь не плескать, девушка погрузилась в воду. Не хотелось думать о тех созданиях, что таятся сейчас в черной пучине: скатах, акулах, муренах…

Сзади себя она услышала всплеск и, даже не оглядываясь, поняла, что Марселла следует за ней.

Плыть, загребая лишь одной рукой, оказалось труднее, чем она думала. Приходилось изо всех сил работать ногами. Правая рука, державшая пистолет над поверхностью воды, немела. Таня приостановилась и переложила пистолет в левую руку.

Ее почти догнала Марселла. Они уже проплыли полпути до катеров. Таня старалась все время держаться как можно дальше от освещенного пространства. Девушки описывали большую дугу по затемненной поверхности моря.

Ближе всего к ним стоял катер, приписанный к Таниному острову. Он был меньше, чем ансаровский, и не такой новый. «Значит, будем пробовать его угнать». Неизвестно почему, но мысль, что она выбрала «свою» яхту, Татьяну порадовала.

«Надо забираться на катер со стороны кормы, – подумала девушка. – И удобнее залезть, и мы будем в тени, и корпус катера скроет нас от взглядов с берега».

И вот до катера – метров тридцать… Двадцать… Десять… Сзади поспешала – но не обгоняла Татьяну – Марселла.

А вот и корма. На яхте тихо, спокойно и, кажется, ни души. И даже трапик, спускающийся с кормы в море, не убран. Яхта словно приглашает их, манит к себе…

Пока Таня плыла, физическое напряжение и старание не утопить пистолет не оставляли места для волнения и страха. Но теперь, когда подошло время для решающих действий, тело девушки сотрясла дрожь – и совсем не от холода. Физически было тепло, но стоило только задуматься, что ей предстоит, как начинала бить крупная дрожь. Чтобы не мучиться в ожидании боя и не колебаться, Таня быстро полезла по трапу на катер. После океана воздух охватил ее тело прохладой. Краем глаза девушка видела, что Марселла карабкается вверх вслед за ней.

Таня ступила на еще теплую деревянную палубу яхты. Пистолет она держала на изготовку – но атаковать оказалось некого: лишь тишина и темнота вокруг. «Надо запустить движок, – приободрившись, подумала Таня, – а Марселла пусть выбирает причальные концы».

Кубинка вылезла на палубу и встала рядом с Таней, шумно дыша. С ее большого тела стекали ручейки воды.

– Стой здесь, – прошелестела Татьяна, – я в рубку. – И стала подниматься по крутому, но недлинному трапу. Пистолет на боевом взводе она по-прежнему стискивала в руке.

И вдруг – ослепительный свет прямо в глаза, сильный удар в голову, и, потеряв сознание, Таня летит куда-то в бездну…

Очнулась она от боли во всем теле и от тряски, которая только усиливала эту боль. Татьяна попыталась пошевелить рукой или ногой – не получилось.

Ее руки были заведены за спину, связаны и при этом приторочены веревкой к скрученным ногам. Малейшая попытка двинуть одной из конечностей вызывала натяжение троса и немедленную и резкую боль.

Таня лежала на животе на койке, голова повернута набок. Койка то ухала в пропасть, то вздымалась, ударяя девушку по голове, плечам, животу. В полусумраке пустой каюты (а она, несомненно, находилась в каюте – кажется, на том самом катере, который они с Марселлой пытались захватить) Садовникова сумела разглядеть лишь круглый иллюминатор под потолком: за ним серел рассвет.

Рядом – Таниного поля зрения не хватало, чтобы разглядеть, кто там, – она расслышала еле слышный стон.

– Марселла! – окликнула она и поразилась, насколько слабым и безжизненным оказался ее собственный голос.

– Да, сестренка, – откликнулась по-прежнему не видимая ею кубинка.

– Ты в порядке?

– Пока да.

– А что происходит? – выдавила из себя Татьяна.

– Плохие новости, – сообщила Марселла.

– Нас захватили?

– Не только.

– А что еще?

– Мы с тобой находимся на судне смертников.

Голос подруги прозвучал настолько безнадежно, что сердце Тани екнуло.

– Что это значит? – прохрипела она.

– Они, я имею в виду подручных Ансара, едут взрывать бомбу.

– Прямо сейчас?

– Да. Они так и не научились управляться с торпедой, чтобы доставить ядерный заряд к берегам Флориды. Они решили просто подорвать ее взрывчаткой. Бомбу – и себя. И нас. И Кубу заодно.

– Откуда ты знаешь? – спросила Татьяна.

– Я слышала, что они говорили… Поэтому мы умрем все вместе: террористы, ты, я… И еще половина Западного полушария… Но есть и хорошие новости…

– Какие?

– Этим проклятым арабам просто некогда тобой и мной заниматься. Поэтому они не будут нас мучить, пытать и насиловать. Они вот-вот на небесах встретятся с тысячью прекрасных девственниц – так зачем им мы?.. Нам предстоит просто погибнуть с ними за компанию: яркая вспышка, и от нас даже капельки пара не останется, не говоря уже о пепле.

– Что же делать? – спросила Таня безнадежно, потому что вопрос ее не имел ответа.

– Я же говорю: молиться Пресвятой Деве.

Покуда они беседовали, Татьяна несколько раз едва не прокусила себе язык – так швыряло на ходу катер. От качки ее мутило, и с каждой минутой все сильнее. Она с трудом сдерживала позывы к рвоте: «Хороша же я буду перед смертью, почти голая и в собственной блевотине!» Удары волн о корпус выбивали из головы все мысли – кроме одной, главной. Почти звериной: «До чего не хочется умирать!»

Таня закрыла глаза и постаралась расслабиться. Когда она попадала в качку во время плавания с французами, это помогало. В голове молнией пронеслись, сменяя друг друга, образы: Мадлен и Жан-Пьер… Зет… Остров Серифос… Юный Димитрис… А потом – Москва, отчим в своей прокуренной квартирке… Мама… Возится на кухне с блинчиками…

«Боже, до чего не хочется со всем этим расставаться! – метнулась мысль. Но потом мозг выдал окончательное резюме: – Наверно, я исчерпала свой собственный лимит везения. И моим приключениям действительно приходит конец. Но, видит бог, не по моей собственной воле, а, что называется, по причине смерти…»