Черная вдова, или Ученица Аль Капоне - Крамер Марина

Ей нравилось, когда все уходили, оставив ее наконец наедине с собой. Тогда она могла спокойно все осмыслить, обдумать, принять какое-то решение. И вот сейчас Коваль потягивала глинтвейн, наслаждаясь одиночеством и тишиной… Пока ее вдруг не разорвала автоматная очередь. Подскочив и разбив стакан, она бросилась к окну, но во дворе было темно – видимо, фонари разбили выстрелами. Надеяться на помощь в поселке, где подобное происходило регулярно, как-то не приходилось…

Входная дверь затрещала и слетела с петель. Марина так и стояла посреди холла, даже не пытаясь что-то сделать. В проеме появился Малыш в кожаной куртке и серых джинсах, отбросил в сторону «калаш» и схватил жену на руки. Коваль начала сопротивляться, но он крепко держал ее и тащил наверх, в спальню.

– Пусти меня! – орала она, пытаясь вырваться. – Иначе я сама убью тебя, клянусь!

Но Малыш был намного сильнее, и справиться с женщиной, даже такой разъяренной, ему не составляло большого труда. Скрутив руки поясом ее же халата, содранного одним движением, он бросил жену на кровать, захлопнул дверь и повернул ключ. В секунду раздевшись, навалился сверху, врываясь в нее и бормоча в такт движениям:

– Почему я должен брать тебя вот так, с автоматом в руках? Ты моя жена, моя женщина, ты не смеешь отказывать мне! Я люблю тебя, стерва, никогда не отпущу, никому не отдам, даже не смей думать об этом! Развод! Я покажу тебе развод, сучка бессовестная! Свободы захотела?! Трахаться с кем-то, кроме меня?! Хрен тебе, дорогая! Ты моя, даже если мне придется все время держать у твоей головы «калаш», чтобы получить то, что мне причитается!

Он перевернул ее на живот и снова врезался так, что Марина заорала во весь голос…

Когда все закончилось, он отпустил ее и заглянул в глаза. Коваль плакала.

– Прости, но по-другому ты не понимаешь.

Он погладил ее по голове, попытался поцеловать, но Марина так дернулась, что он едва успел убрать лицо, иначе она разбила бы его.

– Убирайся отсюда, сволочь! – прошипела Коваль, пытаясь освободить стянутые шелковым шнуром руки. – Твои бумаги на столе в каминной, забирай и катись!

– Какие, на хрен, бумаги?! – вспылил Малыш.

– О разводе! Пошел вон из моей жизни!

– Нет уж, моя дорогая, ты не отделаешься от меня! Я не позволю тебе уйти, не надейся! – отрезал он. – Курить хочешь?

– Я ничего от тебя не хочу, кроме одного – чтобы ты ушел и дал мне спокойно жить!

– Ты глухая? Я же сказал, что никуда не уйду и тебя не пущу. Я сегодня ночую здесь, а завтра ты вернешься ко мне, к нам домой. И никогда больше не станешь даже пытаться уходить от меня. Ясно? – спросил он.

– Ты можешь связать меня и посадить на цепь. Но если я захочу уйти, то отгрызу себе руку и уйду все равно, никто не удержит! А тебе это вообще не под силу, Малыш! – бросила она презрительно, стараясь уязвить его посильнее.

– Не советую испытывать мое терпение, оно не безгранично! – предупредил Егор. – Сейчас я развяжу тебя, и мы спокойно поговорим и выясним, что, в конце концов, происходит. Ты обещаешь вести себя нормально или мне взять наручники и пристегнуть тебя к креслу, чтоб ты стала посговорчивее?

– Вот не знала, что ты любишь такие вещи! – процедила Марина сквозь зубы. – Каждый день новости!

– Поживешь с тобой, не такому еще научишься! – не остался в долгу Егор. – Потом, если захочешь, мы с тобой поиграем, но сначала поговорим.

– Я не собираюсь больше трахаться с тобой, хватит с меня! – отрезала она.

Но он только расхохотался в ответ:

– Дорогая, ты кого обманываешь сейчас – себя? Ты никогда не могла отказаться от моих предложений, и сейчас не сможешь. Пофыркаешь, покобенишься для вида – и согласишься, я ж тебя знаю!

Марине вдруг стало смешно, и она повалилась лицом в подушку, стараясь унять неуместный сейчас приступ веселья. Малыш тоже рассмеялся и развязал наконец ее руки, растирая покрасневшие запястья.

– Не смей больше никогда прикасаться ко мне против моей воли, – предупредила она, вставая с постели.

– Господи, дорогая, а как еще я мог поймать тебя, скажи? Если бы вчера ты согласилась…

– Ты не предлагал! – резонно заметила Коваль, поднимая с пола халат и заворачиваясь в него.

– Детка, хватит, идем, посидим с тобой у камина, ты ведь это любишь, и поговорим.

Они спустились вниз, Марина взяла со столика папку с документами и протянула Егору, сев в кресло с сигаретой. Он едва взглянул на бумаги и швырнул в камин.

– Как ты могла? Как ты могла подумать о том, что я собираюсь развестись с тобой? – тихо спросил он, обнимая жену сзади и дыша в затылок. – Ты что, никогда не видела моей подписи? А на этом фуфле ее не было, и если бы ты не дергалась, а внимательно все прочитала, то поняла бы, что я не имею никакого отношения к этому заявлению. Ты купилась, как последняя лохушка, Коваль! – усмехнулся он, щелкнув ее по носу.

Марина растерянно смотрела на веселящегося мужа, довольного тем, что кто-то заставил его стервозную красотку чувствовать себя полной дурой.

– Прости меня, – прошептала она. – Я так виновата перед тобой…

– Очередной косяк великой и ужасной Коваль! – прокомментировал Егор, целуя ее. – Сейчас она зарыдает и отдастся мне в качестве компенсации. Ничего другого я и не ждал!

– Прекрати!

– Не обижайся, девочка, я все понимаю, тебе тяжело пришлось в последнее время – тебя прессуют активно и по всем направлениям, ты устала. Но я завтра же пресеку нападки на тебя, если это действительно идет из моего штаба. Прошу только об одном – вернись ко мне, без тебя невыносимо, – попросил он.

– Что, московская лахудра хуже меня в постели? – не удержалась все-таки от иронии Марина.

– Что ты, малышка, в сравнение не идет! – совершенно серьезно заверил Малыш. – Жалкая дилетантка!

Коваль прикусила свой длинный язык – не хочешь знать, не спрашивай! А он продолжал:

– И потом, кто, кроме тебя, способен за ночь ни разу не повториться?

Она захохотала, потрепав его по волосам:

– Маньяк! Так ты поэтому зовешь меня обратно – разнообразия хочешь?

– И поэтому – тоже. Так вернешься?

– Куда же я денусь от тебя, Малыш? – вздохнула Марина, ткнувшись лбом в его бок. – Думаешь, мне было без тебя сладко?

– Знаю, что нет, – улыбаясь и наматывая на палец прядь ее волос, ответил он. – Кто, кроме меня, может заставить тебя орать во весь голос, как ты любишь?

– О, не провоцируй! – взмолилась она, понимая, к чему он клонит. – Мы опять не поговорим, а будем гаситься до обморока!

– Я столько времени был этого лишен, что ты просто обязана загладить свою вину! – подмигнул Егор, осторожно опуская руку в вырез халата и прикасаясь к груди.

– Только не сейчас! Попозже я все заглажу, залижу и зацелую, как ты любишь. Но сначала скажу тебе все, до чего мы додумались с Розаном за это время. Так что послушай меня. – И она выложила ему все розановские догадки об аварии, каскадере, газетной шумихе и прочем.

– Ты ведь знаешь, Розан сдвинут на тачках, он даже свой «Чероки» на сервис не гоняет, все сам, так что я склонна ему верить. И если это так, как он думает, то у тебя серьезные проблемы. Кому нужно, чтобы я исчезла из твоей жизни? У меня только одна версия, и если она правильная, то эта москвичка нацелилась на место жены мэра. Но это полбеды, Егор. Кто-то давит на тебя, пытается запугать, и авария эта, мне кажется, родом именно оттуда – ты перешел кому-то дорогу и претендуешь на кресло, обещанное другому, – закончила Коваль, внимательно наблюдая за моментально посерьезневшим мужем.

– Думаешь, Строгач? – мрачно спросил Егор.

– Нет, вряд ли. Он не стал бы покушаться на тебя, просто грохнул бы – и все, нечего такую пыль поднимать.

– А с какой радости ему грохать меня, если я исправно отдаю ему огромный процент от прибыли корпорации? – удивился он. – Это было его условием, когда я решил соскочить, и я никогда не нарушал его. И потом, разве он стал бы убивать твоего мужа, зная, что ты ему этого так не оставишь, и придется валить еще и тебя, а он к тебе неровно дышит?

– Это лирика, Егор. Строгач, если ему надо, не посмотрит на меня и мои чувства. Удивляюсь, как вообще мне не пришлось оказаться в его сауне!

– Не дай бог, детка! – содрогнулся Малыш, порывисто прижимая ее к себе. – Этого ты не перенесла бы, точно говорю. Видел я эти его штучки с Хохлом на пару.

– Мы отвлеклись. Думай, Егор, что делать станешь. Мне нужен живой и здоровый муж, а не персональный люкс на кладбище, или растение, прикованное к кровати.

– Я разберусь, не переживай, – успокоил он. – Завтра я эту суку спущу с лестницы так, что она имя свое забудет. Жена мэра! Таких «жен» в любой фирме досуга навалом, еще и поинтереснее есть! У меня только одна жена, одна на всю мою жизнь, и это ты, дорогая. Скажи-ка, а ты злишься на меня за то, что я спал с ней? – спросил муж, заглядывая ей в глаза.

– Ты ведь простил мне Карлоса, – усмехнулась Марина невесело. – Правда, он не планировал на мне жениться, что в корне меняет дело…