Красная сирена - Дантек Морис

– Да… она. Голландка… как и вы… Я думал, вы приехали из-за нее, так? Из-за этого хренова раз­вода? Тревис сделал какую-нибудь глупость? За­брал маленькую Алису, да?

Пинту резко обернулся. Лицо его было очень серьезным.

Очевидно, он очень хорошо знал Тревиса, го­раздо лучше нее.

Анита взмахнула рукой, давая понять, что он ошибается:

– Нет-нет, не беспокойтесь, уверяю вас, с Тре­висом все в порядке. Давайте вернемся к разговору. Вы познакомились с Тревисом в Фару, позже – с той женщиной…

– Да. Ева Кристенсен приехала не сразу. Ка­жется, впервые она здесь появилась месяца через четыре после приезда Тревиса и пробыла не больше недели. Они тогда почти не выходили из комнаты.

Во взгляде Жоакина Пинту сверкнул огонек. Анита никак не отреагировала, и он продол­жил:

– Потом она стала приезжать чаще, и… в семь­десят девятом, да, в сентябре, она обосновалась здесь окончательно. Купила Тревису две яхты, очень скоро, в восьмидесятом родилась Алиса – по-моему, в Швейцарии… они вернулись сюда…

У Пинту снова нервно дернулись уголки губ.

Вздох.

– Ева Кристенсен изменилась. Неуловимо. Мы с Тревисом стали настоящими друзьями, и я часто бывал в их великолепном доме, который она купи­ла к западу от Лагуша.

– Где это? – Анита приготовилась записывать адрес в блокноте.

– Ла-Каса – Асуль. Теперь там центр талассоте­рапии… Вы его без труда найдете.

Каса – Асуль. Лагуш.

– Продолжайте, я слушаю…

– Алисе не было и двух лет, когда отношения между ними стали портиться. Что-то не ладилось. Помню, на Алисино двухлетие в Каса-Асуль уст­роили грандиозный праздник, и с Тревисом невоз­можно было говорить, понимаете, он не был, как обычно, немногословным, нет… Ему было явно не по себе, он избегал общения, не смотрел в глаза, таким я его никогда не видел… Меньше чем через год они уехали в Барселону… Потом большой дом продали, через моего маклера избавились от яхт, и тогда я понял: они сжигают мосты, больше я с Тревисом не увижусь…

Пинту замолчал и вернулся к столу. Казалось, он вызывает из глубин памяти воспоминания, дав­но и навечно там похороненные.

– Но Тревис все-таки вернулся? – Да.

Голос Жоакина внезапно охрип.

– И что дальше?

– Я начал кое-что подозревать незадолго до их отъезда, и шесть лет спустя понял, что не ошибал­ся. Черт, если это не из-за малышки, значит… Гос­поди…

Анита смотрела не понимая:

– Простите, Пинту, но я..

– Я должен был сразу догадаться – как только узнал, что вы из полиции Амстердама…

– Что вы хотите этим сказать, господин Пинту? Он взглянул ей прямо в глаза:

– Можете не юлить: я был уверен, что рано или поздно так и будет.

Анита с трудом держала себя в руках. Стара­ясь не сорваться, она мягко спросила:

– Может, все-таки скажете, что вы имеете в виду? Я не улавливаю…

– Неужели?

– Слушайте, вы сказали либо слишком много, либо слишком мало. Итак?..

У Пинту дернулись губы. На лице читались удивление и отчаяние.

– Вот дьявольщина, надеюсь, я его не зало­жил?

– Вот что я вам скажу, Пинту: если скроете от меня важные факты – сами окажетесь в дерьме!

Они больше не смеялись.

– Я думал, это из-за… Амстердама… Анита недоуменно приподняла бровь.

– Из-за наркотиков, понимаете?

Анита переваривала информацию, стараясь не выдать волнения. Холодно и жестко она переспро­сила:

– Наркотики? Тревис был наркоманом? Вы со­вершенно уверены?

– Еще бы. Впервые я заметил у них дома. Он был под кайфом. В другой раз, перед самым их отъ­ездом, я видел следы уколов на его руках… Он боль­ше месяца не выходил в море. Для такого человека, как он, это свидетельство неминуемой катастрофы. Обычно стоило ему один день не пройтись на яхте вдоль побережья, и он уже чувствовал себя несча­стнейшим из смертных. Я ничего не смог сделать, не хватало времени, отреагировать… не знаю… Он уехал, а когда вернулся… Боже… Это был совершен­но другой человек, понимаете?

Анита читала в его взгляде жгучее бешенство. Ярость, окрашенную ненавистью.

– Он по-настоящему подсел?

– Полностью. – Он был уничтожен. При разводе его лишили родительских прав и заткнули рот алиментами.

Все та же холодная ненависть во взгляде.

– Понимаю, – почти прошептала Анита. На лице Пинту было написано ожидание. Аните понабилось секунд десять, чтобы понять.

– Хочу вас успокоить, господин Пинту… я не могу поделиться с вами сведениями, но уверяю – мы НЕ разыскиваем Тревиса за сбыт наркотиков, если вы этого опасаетесь.