Любовь, похожая на смерть - Троицкий Андрей

– Вот как? – Солод удивленно вскинул брови. – Я думал, дело двигается…

– Двигается, – печально кивнул головой Девяткин. – Вопрос только, в каком направлении. Буду откровенен: Алла Носкова, по нашим данным, была убита не там, где нашли ее труп. Совсем в другом месте, это даже не в Москве. Южное направление, город Апрелевка. Преступники перевезли тело в парк возле ветеринарной академии, когда Алла Олеговна была уже мертва.

– Что вы говорите?

Стакан с коньяком дрогнул в руке Солода. Он подумал, что мент – не самый умный человек, какие встречались на жизненном пути. По ступенькам карьерного роста поднимается с трудом. Вряд ли ему под силу размотать сложное дело. Если начальство требует результата, майор наверняка находит выход из положения. Задерживает какого-нибудь душевнобольного наркомана и лупит его дубиной до тех пор, пока тот не сознается в убийстве и не подпишет все бумаги. Или так: для начала ломает подследственному позвоночник, а потом, если тот еще жив, задает свои дурные вопросы и пишет протокол.

– Точно говорю: когда Аллу Олеговну бросили в парке, она уже скончалась, – повторил Девяткин. – И вот отсюда начинаются белые пятна. Зачем, с какой целью злоумышленники все это устроили? Что делала ваша супруга ночью в Апрелевке? У нас был важный свидетель. Но… Бандиты дотянулись и до него. Увы, мы не смогли помешать. Да, должен признаться, что успехи наши минимальны. До сих пор мы блуждаем во мраке.

Последнее сообщение привело Солода в состояние, близкое к эйфории. По существу, менты сами расписываются в собственной немощи. Прямым текстом сообщают: перспектив у дела никаких. Он покачал головой и, не стыдясь своих чувств, вытащил носовой платок, промокнул слезу, повисшую на реснице, и с чувством высморкался. Пару минут сидел молча, словно переваривал услышанное.

– Что ж, и плохие новости легче переносить на сытый желудок, – сказал он наконец. – Я распорядился, чтобы в малой гостиной накрыли столик. Перекусим.

Девяткин уже хотел отказаться, но вспомнил, что на завтрак съел лишь одно вареное яйцо, случайно завалявшееся в пустом холодильнике, и теперь чертовски голоден. А в милицейской столовке перерыв до вечера. Он ответил, что с удовольствием составит компанию уважаемому Леониду Ивановичу. Но при одном условии: за обедом ни слова об убийстве, следствии и прочих ужасных вещах. Лучше переброситься анекдотами. В ответ хозяин позволил себе что-то вроде печальной улыбки и повел гостя в глубину комнат.

* * *

Паша Пулемет, сидевший за рулем внедорожника «Ниссан», издали видел, как менты остановили машину босса. Он ехал следом, сохраняя внушительную дистанцию. Поэтому, поравнявшись с постом дорожно-постовой службы, снизил скорость и своими глазами смог рассмотреть вооруженных автоматами ментов, обступивших машину Гурского. Паша прибавил газу, доехав до ближнего моста, развернулся и поехал обратно к Москве. Затем снова развернулся и поехал к тому месту, где стояла зеленая «Хонда». На черепашьей скорости проследовал мимо поста. На этот раз он увидел Гурского, лежавшего на пыльном асфальте у обочины. Менты вытаскивали из машины двух сотрудников службы безопасности, видно, хотели положить их в дорожную пыль и заковать в наручники.

– Видел? – спросил Паша человека, сидевшего рядом.

Это был молчаливый худой мужчина лет тридцати пяти по имени Игорь, который вечно отвечал на вопросы с задержкой, словно боялся ляпнуть что-нибудь не то, и усвоил привычку тщательно обдумывать каждое слово перед тем, как его сказать. Поэтому среди своих ребят он получил прозвище Тормоз. Игорь почесал затылок, долго хранил молчание и наконец ответил:

– Вроде наших замели.

«Ниссан» остановился в некотором отдалении от милиционеров, Пулемет набрал номер телефона своего самого большого начальника и, когда Солод снял трубку, постарался в нескольких коротких фразах раскрыть суть происшествия. Так было условлено с самого начала: если одну из машин ненароком останавливают менты, значит, шефа тут же ставят в известность о происшествии.

– Какая-то эта «Хонда» несчастливая, – закончил рассказ Паша. – И в прошлом году ее менты тормознули в неподходящий момент. А в другой раз…

– Спасибо за сообщение, – холодно ответил Солод. – Теперь жди.

День растаял, как грошовая свечка в жаркой церкви. Время текло быстро, сумерки над шоссе сгустились, удушающую жару немного разогнал свежий ветерок. Пулемет дожевал третью зубочистку и уже полез за четвертой, когда заиграла мелодия телефонного звонка. Голос Солода был по-прежнему лишен человеческих эмоций.