Проигравший получает все - Литвиновы Анна и Сергей

Ему было хорошо одному. Ночами он бродил по Интернету. Но ни с кем в сети не общался. Только читал и смотрел. У Германа Титова не было друзей даже в компьютерной сети, где так легко «болтать», не видя собеседника и зная, что он тоже никогда не увидит тебя, и можно представляться кем хочешь. Лишь однажды он решился и зашел на чей-то «чат»(«Чат» от английского to chat– «болтать»: страница в Интермете, на которой пользователи в режиме реального времени «переговариваются» друг с другом.). Он не стал представляться блондином-"качком" откуда-нибудь из Ливерпуля или сексапильной маленькой китаянкой, а честно сказал, кто он: русский программист. Но что-то он сделал не так, и его невидимые собеседники прогнали Германа с «чата» с обидными надписями-криками: «You're a communist! Get out! Close the door!»( «Ты – коммунист! Убирайся! Закрой дверь!» англ.) Ничего. Скоро все изменится. В этом мире людей – подлом мире! – все решают деньги. Он это уже давно понял. И на них можно купить все что угодно.

И дружбу. И любовь. И даже материнскую верность.

Когда он станет богат, он, так и быть, позовет к себе маму. И она бросит своего муженька и прибежит к нему! Он, может быть, даже когда-нибудь простит ее…

Герман невидящим взглядом смотрел в окно и думал, на что он потратит свои деньги.

Новый компьютер – нет, лучше два. Два обычных и один ноутбук. Самое лучшее программное обеспечение.

Он уедет из Москвы. Он поселится на вилле у моря. Он купит большую светлую виллу, где никогда не будет плесени и грязи.

Он наймет горничную. Он устроит среди них конкурс. Он лично отберет самую лучшую. Самую молодую, с самыми большими сиськами. Она будет ему стирать и готовить.

И еще он обязательно разведет цветы – его мама всегда любила цветы.

Герман будет всегда есть горячую пищу, а после особенно вкусного обеда – благодарить свою горничную. Благодарить по-настоящему, по-мужски.

Герман посмотрел в окно. Ничего подозрительного не наблюдалось. Двор жил обычной жизнью. Стоял яркий субботний день. На детской площадке визжали несмазанные качели. На них меланхолично качались две девочки.

Возле магазина толпились подростки. Девушки по случаю жаркой погоды были сплошь в соблазнительных «мини». Герман присмотрелся: его Олечки среди них опять не было. Уехала? Уже несколько дней он ее не видит. И журналюги тоже не видать… Голову пронзила страшная догадка: неужели они уехали вместе?! И лежат-обнимаются где-нибудь на пляже в Анталии?!

О том, что это именно его Олечку, на которую он так любил смотреть, выносили тогда из подъезда в полиэтиленовом мешке, Герман не мог даже подумать.

И тут в дверь позвонили.

Таня позвонила еще раз. Никто не открывал. Но за дверью она слышала какой-то шорох. Потом на мгновение в глазке за дверью словно изменилось освещение, и Таня поняла: он смотрит на нее. И тогда она ласково сказала:

– Герочка, открой!

Внезапно дверь отворилась. На пороге стоял невысокий измученный подросток. На лоб ему падала копна немытых черных волос. В глазах застыло страдание.

Татьяна улыбнулась, поправила прядь своих восхитительных светлых волос и ласково сказала:

– Добрый день, Герочка! Я из деканата. Почему же вы не звоните? Вас посылают на олимпиаду в Монте-Карло, а вы не звоните. Ну, что вы молчите? Вы позволите мне войти?

И деканат, и олимпиада, и Монте-Карло были мгновенной импровизацией.

Единственное, что поняла Татьяна, увидев отвратно пахнущего юношу с всклокоченными волосами и безумными глазами: с ним надо разговаривать ласково.

Скорее всего он даже не слышит ее слов, а реагирует только на интонации.

– Разрешите войти? Вам надо расписаться за путевку.

Парень измученно кивнул и наконец-то отступил от двери. Таня вошла и закрыла за собой дверь.

Но не захлопнула ее.

Теперь Павел сможет ворваться в любой момент.

– Ты? – улыбнулся Велихов. – Вот не ждал… Оксана ничего не сказала, лишь сделала шаг навстречу. Он сразу понял по ее лицу: что-то случилось.

Велихов пропустил Оксану в свою квартиру. Он никогда не видел Оксану такой. Нет, внешне она была, как всегда, восхитительна. Новый костюм – ценой явно не в одну тысячу долларов. Свежее, ухоженное лицо – с тех пор, как она стала работать у Барсинского, Оксана стала с удвоенной энергией следить за своим внешним видом. Но в ее глазах застыла нечеловеческая боль.

Она устало прошла в комнату. Села в кресло. Резким движением сбросила туфли… Зацепила ногтем колготки и даже не взглянула на образовавшуюся затяжку – а обычно всегда мило, очень по-женски, из-за этого расстраивалась. Велихов не говорил ничего. Он внимательно смотрел на нее и ждал. Велихов был давно готов к тому, что она скажет: «Я ухожу от тебя. Ухожу к Барсинскому».

Он уже переживал подобное – когда узнал, что его предала Людмила.

Но сейчас, кажется, дело было не в этом. Оксана резким движением отшвырнула сумочку и выдавила:

– Он что-то знает.

Велихов внимательно посмотрел на нее. Оксана была близка к панике.

Велихов примерно представлял, как надо поступать с паникующими женщинами, поэтому спокойно встал и подошел к бару. Мимоходом спросил:

– Как ты добралась?

– Нормально.

– Машин много?

– Нет, сегодня же суббота. Оксана отвечала, словно автомат.

– А я тут уборку затеял. Извини за внешний вид.

Посреди комнаты у Велихова стоял пылесос. Сам он был в шортах, шлепках и майке-безрукавке. Из одежды смешно торчали незагорелые руки и ноги. Маечка обтягивала наметившийся животик.

– А у тебя новый костюм. От Шанель? – спокойно продолжал Велихов, звеня у бара бутылками.

– Да, – безжизненно произнесла Оксана. Велихов протянул ей высокий стакан.

– Что это?

– Лекарство. Пей.

Оксана выпила. Закашлялась.

– На, запей.

Оксана покорно выпила из другого стакана. – Подожди, я принесу тебе тапки. А то я еще не до конца здесь убрал.

Оксана с размаху поставила стакан на журнальный столик и произнесла фразу, которая всю дорогу билась у нее в мозгу – но теперь, после водки и ненавязчивой заботы Велихова, она, эта фраза, выговоренная, наконец, вслух, прозвучала не так трагично:

– Я туда больше не поеду.

Велихов принес из прихожей тапки и деликатно обул ее ноги.

– С чего так? – ласково спросил он, выпрямляясь.

– Он что-то подозревает.

– Конкретно – тебя?

– Не знаю.

Велихов сел напротив нее.

– А почему ты так решила?

– Сотрудников проверяют на детекторе лжи. Он ласково улыбнулся.

– Обычная проверка. Где сейчас только не проверяют. Я вон своих орлов тоже проверял. После того случая с платежкой, помнишь?

Велихов никогда не проверял своих сотрудников с помощью детектора лжи, но сейчас надо было любой ценой успокоить Оксану.