Несчастный случай по расписанию - Серегин Михаил Георгиевич

Вот тут-то настоящая беда и случилась. Умерла Вероничка-то при родах, и дитя не спасли. В одночасье Полина и дочери лишалась, и внука. С гробом из города вернулась, аж черная вся от горя. Мы, грешным делом, думали, что она в горячке сляжет или умом тронется. Дочь похоронила и замкнулась наша Полина. А через месяц, смотрим, она окна заколачивает и по-дорожному одета. Мы к ней: Поля, ты ж куда собралась-то? А она говорит, в город поеду. Все через подружек доченьки моей покойной разузнаю о паразите этом, что дитя ей сделал и бросил. Не прощу его. Найду, хоть на край Земли пешком добираться придется. Не видать ему счастливой жизни, коль доченьку мою в могилу положил. Изведу и его, и все семя его. Нам аж страшно от этих слов стало!

Клавдия уже не сдерживала слез. Очень ей жалко было видеть эту несчастную семью. Мы, рассказывала дальше женщина, ее отговаривали и убеждали, а все зря. Глаза у нее страшные тогда были. Она ведь чуть не смертоубийство замыслила. Мы ей так и сказали, что грех это, что не допустим, хоть и к участковому пойдем. Она как будто поняла или вид сделала. Глаза такие кроткие сделала; говорит, не беспокойтесь, бабоньки, ничего такого и в мыслях у меня нет. Только должен он знать, что натворил и где доченька моя лежит. С тем и уехала. Больше мы о ней и не слыхали ничего. Только не поверили мы в кротость-то ее. Все думали, как бы она в самом деле греха на душу не взяла.

Клавдия с мольбой в глазах посмотрела на Чистякова. А ты, милок, часом не весточку какую о Полине привез? Иль ты из милиции, может, она сотворила чего? Скажи, если чего знаешь.

Чистяков вздохнул и опустил глаза. Не по обычаю получится, если соврать сейчас, решил спасатель. А как односельчанке и соседке такое рассказать? А ведь придется, наверное. Должен.

– Борька, скажи адвокату, пусть резину как хочет тянет, но чтобы меня дождались обязательно! – крикнул в трубку Чистяков. – Я кровь из носа должен на судебном заседании выступить до вынесения решения суда!

– А ты где? Что ты еще придумал? – не мог успокоиться Мостовой, которого Игорь до самого последнего момента держал в неведении о своей поездке в Прохладный.

– Борька, все узнаешь, когда приеду. Не могу говорить, тут движение плотное на трассе, а я спешу!

– Ты смотри, осторожнее! Знаю я тебя, Тояма Токанава…

Чистяков гнал и гнал машину по шоссе, а в голове прокручивались варианты его выступления перед судом. Он должен убедить судью сразу и наверняка, второго раза у него не будет. Поэтому придется быть предельно красноречивым и лаконичным, чтобы его речь не прервали. «Маленький Вадик, в какой он все время был опасности, жуть берет! Только бы мне поверили, только бы у судьи хватило терпения и здравого смысла дослушать меня до конца. Ведь должен же я убедить судью, ведь судья – тоже человек…»

Утренний ветерок трепал волосы на голове Чистякова, охлаждая потный от бессонницы лоб и воспаленные глаза. Он курил и курил, чередуя сигареты с жевательной резинкой, потому что во рту от курева было уже горько. Но сигареты сейчас были единственным средством, чтобы не уснуть за рулем. Ехать еще километров пятьдесят, потом двадцать по городу, и все. Главное, продержаться еще немного и продумать еще немного свое выступление перед судьей…

– …Пройдите к трибуне, – пригласила судья, указав шариковой ручкой в центр зала.

Чистяков поднялся с лавки, где сидел рядом с Мостовым и Синицкой. Он был готов и смотрел сейчас только на Полину Васильевну Кошенову, находившуюся в зале суда рядом с Ириной Сухининой. Лицо домработницы не выражало ничего, кроме безразличия. Если бы Чистяков не знал всего, он ничего бы и не заметил. Интуитивно Игорь чувствовал, что внутри этой женщины сейчас все сжато, как пружина. И это ему помогло.

– Ваша честь, – заговорил Чистяков немного хриплым взволнованным голосом, – я благодарен вам за предоставленную мне возможность выступить здесь. Прошу выслушать меня, потому что только два человека в этом зале знают одну важную тайну, которая в состоянии повлиять на решение суда. Мы – спасатели, которые случайно столкнулись с семьей Сухининых. Это служит подтверждением нашей непредвзятости ко всему происходящему. Сейчас решается не просто вопрос наследования имущества бизнесмена, не только вопрос опекунства. Решается вопрос судьбы маленького мальчика, Вадима Сухинина, который остался сиротой. Я даже скажу больше: решается вопрос его жизни. От решения суда зависит, будет этот мальчик жить или разделит судьбу своих родителей.