Тамбур - Малышева Анна

— Я ушла из дома.

Фраза короткая, но тяжелая. Особенно, когда ее произносят без истерики, а вот так — почти спокойно. Почти — потому что в голосе слышится безнадежность. И особенно — когда говорит женщина. По статистике, как знала Галина, из дома чаще всего уходит женщина. Выгоняют чаще мужчин (подлец, нищеброд, пьяница!) — а сама уходи г женщина. Причем порою с детьми и без копейки.

— Где вы сейчас? У знакомых?

— На улице, — откликнулся голос. В самом деле, Галина различила где-то на заднем плане шум проехавшей машины. Взглянула на часы — перевалило за одиннадцать.

— Вы одна?

— Да.

— Вы знаете, куда идти? У вас есть друзья?

— Есть знакомые, — уточнил голос. — Но я туда не пойду.

— Почему?

— Меня сразу найдут. Еще до утра.

— А вы… Боитесь этого?

Молчание было очень красноречивым. Галина напряженно сжимала нагревшуюся трубку и хотела одного — чтобы абонентка не дала отбой. Таких очень легко вспугнуть. Они боятся всего. Ушла из дома! От кого? Отец, мать, отчим, мачеха, муж? Давить нельзя — это провал, разговора не будет. Сколько ей лет? Судя по голосу — молодая. Стоит где-то на улице, в темноте, а холодно, начинается метель Галина слышала, как в подоконник сухо барабанит снег — будто скребутся костлявые пальцы, требуя открыть створку.

— У вас есть деньги? — спокойно спросила Галина. — Вы можете снять номер в гостинице?

— Нет, — поколебавшись ответил голос. — То есть деньги есть, немного… А в гостиницу я не могу.

— Почему? — насторожилась Галина. И узнала, что у ее клиентки нет документов.

— Как же вы их не взяли?!

— А их вообще нет.

— То есть? — Галина переложила трубку к другому уху. Ситуация не нравилась ей все больше. То ли звонит истеричка, которая попросту желает разыграть жалостную сцену и потрепаться (таких было море, и нужно держаться настороже, чтобы не терять с ними время), то ли у девушки серьезные проблемы.

— У вас нет документов? Нет паспорта?

— Мне еще рано.

— Простите, — Галина чуть не прокусила пластиковую ручку, которую все время вертела между пальцев. — А сколько вам лет?

— Ну, рано, — упрямо ответил голос. — Вообще-то, я думаю спрятаться. Я только вот что вас хотела спросить… Можно уйти навсегда, не объясняя причин? Ну, то есть никому не объясняя?

— От кого именно вы уходите?

— Это не важно, — голос звучал все так же упрямо и даже сухо.

— Можно уйти, — сдалась Галина. Она ерзала в кресле, пепел с сигареты падал прямо на юбку, но женщина даже не замечала этого. — Но все зависит от того, сколько вам лет.

— Двенадцать. Скоро будет тринадцать.

— Сколько?..

«О, Господи! Девчонка сбежала из дома! К родным не хочет, домой идти боится, боится вообще всего! Документов нет, деньги есть. Ночь!» Ей почему-то представилась Ольга — такая же растерянная, одинокая, где-то на углу, зачеркнутая метелью, с мобильным телефоном в руке. Абсолютно одна.

— От кого ты ушла? — Галина моментально перешла на «ты». — Тебя обижали дома? Били?

— Нет.

— Ты с родителями поссорилась?

— Нет. Мы вообще не говорим.

Женщина нервно сглотнула.

— Почему?

— Я боюсь. — Было слышно, как мимо абонентки снова проехала машина. — Сперва я просто ничего не понимала. Потом прикинула и поняла. Меня заставили лгать, впервые в жизни, а я не понимала — зачем? А когда представила… В общем, я больше жить там не могу.

Меня не бьют, не думайте!

Голос тревожно зазвенел. Даже теперь в нем слышалось желание сохранить хоть какой-то остаток от прежней семьи. «Не бьют! Хотя бы не бьют!»

— Я не буду там больше жить, — твердо произнес юный голос. В нем появилась какая-то новая нотка.

Сила? Уверенность? — И я знаю, куда пойду. Меня там не найдут. Думаю, что примут, хотя бы на ночь. А утром я все обдумаю еще раз.

— Ты…

— Да я знаю, что будет сложно, — оборвала ее девочка. — Ну, все равно. Знаете, как я выгляжу? На мне халат и тапочки, даже колготок нет. Сверху — куртка.

В одном кармане деньги, это мои, я их не воровала. Это мне папа дарил. И еще у меня есть переноска с котом Это мой кот. Тайский. Его зовут Пусик.

— Послушай!

— Это вы послушайте! — Ее голос звучал совсем по-взрослому. Галина осеклась. — Я не буду там жить.

Я никогда туда не вернусь! Меня не бьют, но получается еще хуже. Она закидывает меня подарками, будто стремится замазать рот. А я все высчитала и поняла, потому и сбежала в тапочках, как только она пошла в туалет. И она в этот вечер смотрела на меня так, что стало ясно — она знает, что я поняла. Что я все знаю.

— О чем? — воскликнула женщина. Ее колотила нервная дрожь. На улице, среди ледяной метели, стоит сбежавшая из дома девчонка. С голыми ногами, в халате и тапочках. С котом в переноске. И домой возвращаться не желает.

— О том, что она сделала, — жестко проговорила девочка. — Я с нею жить не буду. Она сумасшедшая.

Точнее, еще хуже. Я ее боюсь.

Маша не удивилась позднему звонку. Более того — она его ждала. С того момента, как они с Татьяной разыграли комедию (для следователя) и драму (для Димы), она все время была начеку. Вот уже сутки она задавала себе один и тот же вопрос: «А может, не надо было ТАК?» Так жестко, с издевкой, так зло. Ну, Татьяна мстила — это ясно! Сама Маша мстить вовсе не желала. Она хотела одного — забыть последние полгода своей жизни, и уж в особенности последние дни. Вчера, расставаясь с довольной Татьяной, девушка договорилась, что они будут держать друг друга в курсе дел. За весь день та не позвонила, и вот сейчас…

Не очень кстати — они с матерью сидели на кухне и смотрели маленький телевизор, допивая свой традиционный вечерний чай. Когда мобильный телефон завибрировал в кармане пижамы (Маша уже приняла душ и переоделась ко сну), девушка вздрогнула. И от звонка, и от пристального материнского взгляда. С тех пор как в ее лексиконе появилось слово «следователь», мать буквально глаз с нее не спускала. О вчерашнем инциденте она не знала ничего, и это было только к лучшему. Иначе, впав в панику, мать запросто могла проболтаться отцу, поделиться своими переживаниями. Ну а уж во что мог впасть тот…

— Да?

Это была не Татьяна. Юный голое попросил Машу, и девушка подтвердила, что это действительно она.

— Вы меня, наверное, не помните, — сказал голос. — Я — Светлана, мы с вами неделю назад случайно встретились в подземном переходе. У метро. Мы с мамой еще несли кота. Вы нас остановили, и мы обменялись телефонами. Вы сказали, что у вас тоже тайская кошка, и…

— Да-да! — с облегчением вздохнула Маша. — Помню, конечно! Но понимаешь. Света, у моей кошки сейчас… Ну, не тот период, скажем. Гульба закончилась.

Вязать уже поздно, и потом, у меня сейчас такая запарка на работе…

Мать, уяснив, что разговор не имеет отношения к слову «следователь», покинула кухню. Напоследок она сделала предостерегающий жест: «Ни-ни!» Она была категорически против того, чтобы у Вассы появились котята — мало ей хлопот?! Муж и без того замечает каждую пылинку, а когда по квартире начнут ползать котята… Можно себе представить! Маша только кивнула ей вслед.

— Я не по поводу вязки, — сдавленно произнесла девочка. Ее голос звучал как-то странно, сопровождаясь дробным, еле различимым стуком. — Я хотела узнать — можно у вас переночевать?

Маша лишилась дара речи, но лишь на пару мгновений. Потом она вновь его обрела, поняв, что подросток, которого она видела-то пару минут и случайно обменялась с ним телефонами, просит ее о ночлеге. И снова у нее мелькнула мысль о неблагополучной семье, и снова она ее отмена. Женщина была слишком хорошо одета.

Девочка — ухоженная. Живут в центре. Но вот ее глаза, взгляд…

— У тебя что-то случилось? — сдержанно спросила она, попутно прикидывая, как бы одновременно и помочь девочке, и сбагрить ее с рук. Живи она одна — Маша, наверное, приняла бы непрошеную гостью на ночь. Все-таки девчонка еще совсем молодая, и ночной город для нее не место. Но что можно было сделать сейчас? Дома мать, но та бы тоже ребенка не выгнала. А вот отец… Что сказать ему? Как объяснить? И если бы еще ровесница пришла, а тут — лет двенадцать, не больше. В подружки такая точно не годится.

— Где ты?

— На улице, в подворотне, — сипло сказала девочка. — Мне очень холодно, понимаете? Я в тапочках и в халате…

— Как?! — Маша в ужасе оглянулась на окно, куда билась сухая метель. Порывы ветра раскачивали распахнутую форточку — на ночь квартиру всегда проветривали. Крупинки снега падали на подоконник и тут же таяли, оставляя мокрые следы. — Ты не одета?! И на улице?!

— На мне еще куртка. Это не важно, но со мной мой кот, он сидит в переноске. Он тоже мерзнет. Мы ушли из дома.

— Почему?!

— Послушайте, — вполне резонно остановила ее Светлана. — Я вам потом расскажу. А пока мне действительно очень холодно, и Пусику тоже. Мы не можем пойти к знакомым, потому что нас быстро найдут. Я завтра позвоню в какой-нибудь там фонд и спрошу, что делать. Я у вас жить не собираюсь, не бойтесь. Можно только переночевать?