Альбом страсти Пикассо - Тарасевич Ольга

«Итак, вроде я все вспомнил, – Серега изо всех сил вжался в стену, крашеная поверхность которой, кажется, почему-то немного приглушала боль. – Буду стоять на своем. В квартире был, шкаф переставлял. Мужика не убивал, добро не выносил. Меня на ограбление науськал Славик – но я отказался. Так что, товарищ начальник, поговорите лучше с Самойловым, а меня отпустите. Или, по крайней мере, срочно выдайте мне хоть что-нибудь для поправки здоровья».

* * *

Увы, сегодня ночью Саша опять не приснился. Он вообще не снился ни разу с того самого дня, как убили Таню. Конечно, и прежде так бывало – иногда любимый мужчина мог не приходить в сны и неделю, и две. Только теперь без него особенно больно и тяжело.

Мария повернулась к окну и вздохнула. Судя по серой полоске, виднеющейся между шторами, сейчас еще очень рано – часов пять. А Вадик уже не спит, меряет шагами свою спальню. Слева, где расположена его комната, слышен едва различимый скрип паркета.

– Ох, Саша, как же мне тяжело, – прошептала женщина, набрасывая одеяло на озябшие плечи. – Я очень любила Таню, я люблю Вадика. Это же твои дети, твоя кровь…

… Голубые глаза, легкая седина на висках, открытая искренняя улыбка. Рядом с ним, Александром Васильевичем Липиным, приятно находиться. На него хочется смотреть. И, несмотря на свою серьезную должность, Александр Васильевич, он такой, такой… Всегда поздоровается, пошутит, новую кофточку похвалит, конфетой угостит. В общем, он самый лучший – это же ясно и понятно.

Конечно, она мечтала о нем. Влюбилась как кошка, света белого не видела.

Но то, что и шеф в таком же состоянии находится, – не замечала.

Поэтому когда его тело вдруг как магнитом притянулось к ее хрупкой фигурке, и все это катастрофически прекрасное обрушилось стремительным водопадом – губы его мягкие, запах дорогого одеколона, жаркое дыхание, объятия… Маша даже не осознала, что с ней происходит, ничего не запомнила, не почувствовала, не поняла. Только одно воспоминание зацепилось в памяти – собственное отражение в зеркале, с раскрасневшимися щеками, растрепавшейся прической и сияющим взглядом, кажется, готовым вот-вот прожечь серебристый зеркальный овал…

На следующий день Липин бесконечно, невыносимо долго не появлялся на работе.

Пришел поздно, лицо – темнее тучи.

Какие ужасные слова он говорил!

Про ошибку, про минутную слабость, про то, что очень сожалеет о произошедшем.

И напоследок – кто бы сомневался, честный и правильный начальник в своем репертуаре – Александр Васильевич заявляет: «Маша, я думаю, нам будет лучше после всего произошедшего не общаться. Тебе придется поменять место работы. Я договорился с приятелем, на очень хорошей фирме нужен секретарь».

Он и правда договорился. Действительно, на работу новую устроил; решительно избавился от соблазна в собственной приемной.

А только, похоже, бывают такие встречи, двух предназначенных друг другу людей… После них все меняется. И ничего как прежде уже не бывает.

– Ох, Машка, сложно все, – жаловался Саша, заезжая за ней после работы. – Я ведь думал, что люблю жену, нравилась она мне как женщина; да и человек, и друг она отличный. Только вот я это все говорю – и мне кажется, что это не моя жизнь все была. А моя, по-настоящему моя – только рядом с тобой. Старый я кобель, сволочь полнейшая. Ты ведь не намного старше моего сына…

Саша смущался своих лет, это правда.

Все ему казалось – не имеет права на любовь, на такую молодую девушку. Может, еще и поэтому он был особенно щедрым, очень заботливым; баловал и как любовницу, и как родную доченьку.

«Маша, тебе надо учиться. Техникум да секретарские курсы – это не дело. Головка у тебя светлая, не будем зарывать талант в землю. Говори, где будешь грызть гранит науки? – интересовался он с радостным выражением лица. – Для тебя я горы сверну! Ты мне главное – задание дай, задачу поставь. А как ее выполнять буду – это уже только моя забота».

Вообще-то у Маши всегда душа лежала к педагогическому. Прямо с самого детства представлялось: вот стоит у доски молодая красивая женщина с гладко зачесанными волосами и интересно объясняет про всякую всячину, и детки слушают, затаив дыхание – они ведь еще многого не знают, им предстоит столько открытий! И как же здорово начать их сопровождать на этом пути! Только вот практичные мысли – а как себя прокормить на учительскую-то зарплату? – заставили отказаться от мечты.

Саша смеялся: