Смерть по вызову - Троицкий Андрей

Вытащив из ящика стола большой настольный диктофон, Егоров перемотал кассету на начало, нажал кнопку ускоренного воспроизведения. Из динамика раздался странный скрип, будто двигают по паркету тяжелую мебель, заиграла музыка. Ах, не ту кассету он запустил, вторую, а следовало начать с первой и слушать все в порядке очередности. Ладно, пусть крутится эта, какая, в конце концов, разница? А вот телефонный звонок Егоров нажал кнопку воспроизведения записи в нормальном режиме. А, старая знакомая Вероника Устинович.

* * *

– Ты сегодня в ликбезе не была? – голос Вероники казался взволнованным.

– Сама знаешь, чего спрашиваешь? – голос Лены, напротив, звучал устало, как-то тускло. – Я и вчера не приходила. А что, проверку устроили на первой паре?

– На его паре всегда проверки. Но я не из-за этого звоню. Тут одна ситуация, довольно странная.

– Что за ситуация? – Лена не выразила заинтересованности.

– Десятников пропал бесследно.

– Найдется. Этот не пропадет.

– Говорю же, пропал, с концами, – Видимо, Вероника удивилась безразличию Лены. – Дело вышло так, совершенно скандально. У нас второй парой сегодня семинар Десятникова. Мы собрались в аудитории, ждем его пять минут, десять. Ирка, его последняя любовь, аж вся извелась, извертелась вся, а я с ней рядом сидела. Ирка и говорит: профессора кислых щей нет, и примадонны нашей Лены Романовой тоже нет. Это наводит на размышления. Видно, вместе они науку постигают, рядышком и сильно увлеклись, перезанимались – и смеется.

– Ирка получит чем-нибудь тяжелым по башке, – пообещала Лена. – Хотя её хрупкую девичью головку даже утюгом не прошибешь.

– Это я так про Ирку, к слову, – Веронике не терпелось рассказать о главном. – Сдим мы так, сидим, и уже всем ясно, что пары не будет. И вот открывается дверь – и в аудитории сразу тихо становится. Входит женщина, вся из себя, одета-разодета. Входит в аудиторию и становится там, где обычно Десятников торчит, возле первого стола. Я смотрю, глаза у женщины заплаканные, красные и лицо отечное. Она спрашивает у Никифорова, как угадала, что именно он староста: «Олег Олегович у вас сегодня семинар ведет?» Никифоров кивает, а женщина снова спрашивает: «А вы не знаете, где он сейчас находится?» Все молчат, мы понимаем, что женщина делает что-то не то, и она это понимает. Всем как-то неловко за нее. А она стоит, словно хочет перед нами разрыдаться. Стоит и не уходит. Тишина в аудитории, все молчат, глаза отводят, всем неловко.

– Может, Десятников ей денег должен, а она уже кофточку в магазине отложила, а рассчитаться нечем.

– Ты скажешь, – Вероника шумно вздохнула. – Сразу видно, это для неё вопрос жизни и смерти. Это ведь жена Десятникова нарисовалась. Я первая все поняла, потому что видела её раньше, заметная женщина, яркая блондинка.

– Как интересно. И долго она так стояла столбом?

– Долго. Стояла и все не могла поверить, что мужа её нет в аудитории. Наконец, она сказала «спасибо» и вышла за дверь стремительной походкой. Мы толкаем Никифорова, беги за ней, узнай, в чем дело. Она влетела к декану, а Никифоров вошел в приемную и сел у дверей, секретарши как раз на месте не оказалось. Никифоров слышал весь разговор. Оказалось, Десятников не ночует дома. Ты представляешь? Его супруга убеждена, что её котик переживает очередное увлечение, очень глубокое. Такого ещё не было, чтобы он дома не ночевал – и вот скандал. Жена подозревает, что во всем виновата какая-то студентка, с которой у Десятникова связь. Накануне его исчезновения жена поругалась с доцентом, из-за каких-то пустяков, не уточнила. В первую ночь, когда Десятников не пришел ночевать, жена подумала, что он просто обиделся. На вторые или третьи сутки она забеспокоилась всерьез. Нашла его расписание занятий, прибежала в институт.

– Уж, не думает ли его женка, что Десятников у меня отсиживается?

– Имен она декану не называла. А может, наш староста только говорит, что не назвала. Жена Десятникова настаивает, что у него роман со студенткой, и дело пахнет керосином, разводом то бишь. Ну, наш старик утешал её, как мог. Воды газированной из сифона наливал, все приговаривал: вы не беспокойтесь, мы не допустим… В смысле, не допустим, чтобы талантливый преподаватель и ученый в одном лице морально разложился на глазах здорового коллектива. Утешал её, утешал, а под конец, кажется, сам всплакнул, за компанию. Короче, старик вежливо закруглил разговорчик, как он умеет. Такой говорун. Ясно, что декану этот скандал нужен, как боль в печенке. Потом кто-то слышал в коридоре, как старик крыл матом Десятникова и в хвост и в гриву. Говорит: у жен хватает наглости приходить в это святое место, в деканат, то есть, со своими семейными дрязгами. Я, что им обязан мужей искать? А завтра, глядишь, притащат сюда грязное белье для постирушек. А Десятникову обещал, как только тот объявится, хвоста накрутить.