Сезон дикой охоты - Андреева Наталья

— Милиция?

Пауза.

— Откройте же, Ирина Васильевна!

— Ой, а вы и в самом деле милиция?

— Нет, маньяки по вашу душу! — рявкнул Лиховских.

— Если что, у меня в доме злая собака!

За дверью и впрямь раздалось трусливое тявканье. Дверь приоткрылась на ширину металлической цепочки.

— Вот мои документы. — Следователь протянул женщине служебное удостоверение. Она же смотрела только на Антона, потом вдруг, так и не заглянув в документ, широко распахнула дверь:

— Проходите!

Мужчины очутились в тесной темной прихожей, давно уже требующей капитального ремонта. Злая собака — крохотное голое существо на тонких длинных ножках — жалась к хозяйке и, не переставая ни на секунду, тявкала.

— Нелли, перестань! Нелли!

Женщина была в очках, но ничего общего с высушенной воблой не имела. Напротив, приятное круглое лицо, солидная комплекция, и на полные, отечные ноги вряд ли бы налезли синие чулки, скорее, безразмерные, телесного цвета, из тех, которыми торгуют на лотках у метро. Смотрела она по-прежнему только на Антона. Тот невольно поежился: неужели Лиховских прав? Старая дева положила на него глаз!

— Мы из милиции, — сердитым голосом привлек ее внимание к своей персоне следователь Лиховских

— Из милиции? Почему из милиции? — Наконец-то она заметила и второго мужчину.

— Гражданка, вы одна в квартире?

— Конечно! — Она даже слегка обиделась. Лиховских оттеснил ее плечом и ринулся в комнату. Антон задержался в прихожей, женщина тоже.

— Вы меня не помните? — просительно сказала она.

Антон вгляделся в ее лицо. Черт, хоть бы лампочку нормальную ввернула! Как в подвале, честное слово!

— Нет, извините.

Лиховских меж тем в момент обежал крохотную квартирку:

— И в самом деле никого нет. — Выглянул он в прихожую. — А вы чего там стоите?

Собака снова принялась противно тявкать.

— Нелли! Нелли, перестань!

Женщина схватила дрожащее животное, прижала его к объемной груди. Все трое прошли в комнату. Здесь все было истертое, потрепанное: и мебель, и обои, и ковер на полу. Старые оконные рамы давно рассохлись и пропускали любой звук, доносящийся с улицы, к тому же форточка была открыта. Там, за окном, по-прежнему что-то непрерывно ухало. Гигантская стройка во дворе гудела, сипела, стонала, и этот неумолкающий стон заполнял крохотную квартирку. К тому же собачонка снова принялась тявкать, как только хозяйка спустила ее на пол. Уханье, тявканье, скрежет…

Антон пришел в ужас:

— Они что, круглые сутки работают?

Бам! Трах-тарарах!

— Кто? Строители? Да, конечно.

— Как же вы здесь спите?

Женщина откровенно удивилась:

— Знаете, а я не замечаю. И потом, как только будут построены эти дома, наш тоже пойдет под снос. Я получу новую квартиру. Хорошо, что они работают круглые сутки.

— Я думаю, что…

Бу-бух! Вам! Тяв-тяв-тяв!

— Да возьмите же вы ее на руки! — взмолился Лиховских.

— Да-да, конечно!

— Ирина Васильевна, у нас к вам пара вопросов.

Ба-бах!

— Что? Что вы сказали?

— Может, попробовать форточку закрыть? — неуверенно спросил Антон.

— Что? Что ты сказал?

Бац! У-ух!

Хозяйка, которая давно уже привыкла разговаривать и слышать в таком шуме, тут же кинулась закрывать форточку.

— Антон, мне показалось…

Тяв-тяв-тяв!

— Нелли! Нелли, перестань!

— Дурдом, одним словом.

Как раз в этот момент наступила краткая, почти зловещая тишина. Стройка на мгновение затихла, собака, прижавшись к груди хозяйки, перестала тявкать. И в полной тишине следователь Лиховских произнес эту фразу. Получилось впечатляюще. Хозяйка, ее собачонка и Антон уставились на следователя. Юрий Иванович даже сконфузился и виновато моргнул длинными ресницами:

— Извините. Ирина Васильевна, вы знакомы с Региной Перовской?

— Да, конечно. — Она вновь просительно посмотрела на Антона. — Ведь я еще в прихожей хотела сказать, что…

Бу-бух! Вам! Трах-тарарах! И все по новой!

Лиховских чуть не заплакал.

— Мне придется вызвать вас повесткой к себе. Это далеко.

— Куда вызвать?

— В следственную часть! — проорал Лиховских.

— Не надо меня запугивать!

— Я не запугиваю, я просто громко говорю, потому что к вашей дурацкой квартире привыкли только вы!

— Я не виновата, что у меня нет другой! Не все такие богатые, как его жена!