Разбитые маски - Малышева Анна

Но что-то говорило женщине, что она беспокоится не зря. Тонкое, почти звериное чутье никогда ее не подводило. Она ощущала некую опасность вокруг себя, будто облако ядовитого газа, миазмы страха. Будто тень, из которой она никак не может выйти.

«Что мне делать? Соврать? Я могла бы состряпать алиби не хуже, чем для Ильи. Например, сказать, что поехала сразу домой, а там моя семья подтвердит что хочешь. Поверят им? А почему нет? Обязаны верить, все-таки есть презумпция невиновности. Да и какой я преступник? Так, грешила по мелочам… Ну а вдруг Самохин возьмет да опросит охранников? Найдет того, кто дежурил в субботу, спросит обо мне, а тот сразу вспомнит и время, и цель визита… Только дураку не ясно, что никакой сумочки я наверху не забывала! У Самохина-то я была с сумочкой! Он мужик наблюдательный, вспомнит такую деталь. Напрасно я посчитала его рядовым бракоделом. Серенький такой мужичишка, рядом сядет – не заметишь. А работает на совесть, будто ему за это большие деньги платят… Призвание небось, черт бы его забрал! Что делать? Сразу станет ясно, что я явилась сюда в нерабочий день, чтобы что-то провернуть без свидетелей. Ну а что, ежу понятно. И так с этими договорами получилось черт-те что!»

Она не приняла никакого определенного" решения и приказала себе заниматься делом. Что бы там ни было, а основной добытчицей в семье все-таки оставалась она – муж приносил домой почти вдвое меньше. Камилла подумала о младших детях и почему-то встревожилась. Ее никогда не волновали такие вопросы, как хлеб насущный, доброе имя, завтрашний день – все происходящее воспринималось как нечто должное, работай – и дастся тебе. А теперь почему-то стало страшно.

Ей наконец удалось сосредоточиться на расчетах, когда позвонил Илья.

– Жду тебя в кондитерской на углу, – сказал он. – Выйди на минутку.

– Ну что еще там? – недовольно спросила женщина. – Кажется, хватит!

– Новости, – бросил Илья. – Тебе будет интересно.

Она колебалась недолго, уж очень резко тот говорил. И явно боялся доверить эти новости телефону. Камилла заперла кабинет, сказала секретарше, что идет пить кофе (та даже не подняла глаз), и поспешила к месту встречи.

В кондитерской было не протолкнуться, во многих окрестных конторах начался обеденный перерыв. Заведение было очень популярно, потому что здесь варили настоящий крепкий кофе, в отличие от растворимой кислой жижи, которую подавали в других заведениях, и всегда предлагали свежие пирожные. Камилла старалась сюда не заглядывать, слишком велико искушение…

Илья ждал ее за столиком у самой витрины. Здесь не было даже стульев, он стоял спиной к залу, опираясь локтями на столешницу. Перед ним остывала нетронутая чашка кофе. Камилла недовольно остановилась рядом:

– Другого места найти не мог? Что случилось?

Прежде чем ответить, он быстро оглядел переполненный зал. И только потом тихонько сообщил страшную новость.

У него было время выпить свой кофе. Камилла молча стояла рядом, глядя в окно на снующих по тротуару прохожих. Она проходила по этой улице тысячи раз, но теперь ей все показалось незнакомым – и старинная истертая мостовая, и уличные художники, и продавцы горячих сосисок, и нищие, сидевшие год за годом на строго определенных местах…

– Ты меня поняла? – спросил он, отодвигая пустую чашку. – Что будем делать?

Женщина медленно перевела на него пустой взгляд:

– А что нужно делать? Что можно сделать, если он выбросился из окна?

– Успокойся. – Илья осторожно погладил ее по плечу, но, почувствовав дрожь, сразу отнял руку. – Слушай, если бы я знал, что для тебя это так серьезно, я бы сообщил как-нибудь по-другому… Но я думал…

– Так что нужно делать? – оборвала она его неуклюжие утешения. – Что можно сделать, если он погиб? Когда похороны?

– Завтра получим тело. Наверное, хоронить будем в четверг, к среде ничего не успеем. Камилла, дело не в том, когда будут похороны. Есть кое-что еще…

Она снова уставилась в окно:

– Конечно, похороны – это пустяки. Зачем ты меня сюда вытащил? Мог бы все сказать по телефону. Я железная, выдержу.

– Ты хотя бы понимаешь, что тебя будут подозревать?

Та никак не отреагировала. Илья углядел рядом освободившийся столик – к нему были приставлены как раз два стула – и буквально толкнул туда Камиллу. Та машинально села, он устроился напротив:

– Слушай, дело серьезное. Ты еще не понимаешь насколько! Кто, кроме тебя, бывал в той квартире?

– Никто.

– Ты понимаешь, что это значит? Если они заподозрят, что его убили, сразу выйдут на тебя!

Стол задрожал, женщина резко ударила рукой о край:

– Что ты плетешь? Убийство?!

– Я говорю – если! А такое тоже может быть! Ну, пораскинь мозгами, ведь он же проходил свидетелем по делу об ограблении! Сечешь? С ним уже общался следователь, Витя давал какие-то показания! А потом – бац! Погиб! И никакой записки, никаких причин!

«Я знаю причину, – подумала Камилла. – Нет, это невозможно!»

– Когда это случилось?

– В субботу. В районе трех-четырех часов. Уж не помню точно.

«Почти сразу после того, как я уехала. – У нее закружилась голова – второй или третий раз в жизни. Казалось, что в кондитерской невыносимо шумно, хотя здесь слышалось только звяканье чайных ложек, шипение кофейного аппарата да обычное жужжание голосов под низким потолком. – Я ушла где-то в одиннадцать… Нет, не верю, ведь он знал, что меня можно уговорить! Я бы вернулась, если бы он сказал, что покончит с собой!»

Ее вернул к действительности раздраженный голос:

– Вы закончили?

Рядом, с чашками на весу, стояли другие посетители. Илья встал и под руку вывел женщину на улицу.

С ней приходилось обращаться как с большой куклой, – Камилла двигалась замедленно, будто сонно.

– У тебя есть алиби на это время? – допытывался Илья. – Проснись, дело серьезное!

– Алиби? – Она и в самом деле немного оживилась. – Слушай, мне ведь только что звонил Самохин и спрашивал насчет алиби! Как раз на субботу, с часу до четырех!

Илья коротко застонал:

– Видишь?! Они уже тебя вычислили!

– Но я не понимаю, как…

– Дура! Ты слишком заметна, тебя легко найти! И соседи могли что-то знать, и хозяйка, да кто угодно. Я говорю, у тебя будут крупные неприятности!

– Ольга уже знает? – неожиданно спросила она.

– Насчет мужа или насчет тебя?

– Насчет нас с Виталием.

– Да. Я ей все сказал.

– И как она это приняла? Илья впал в отчаяние:

– Тебя волнует эта чушь, когда есть вопросы куда более важные! Нормально она это приняла, у них давно все было кончено! И если тебе интересно, мы с ней вскоре поженимся. А теперь вспоминай, есть у тебя алиби или нет!