Разбитые маски - Малышева Анна

– Пригласите ее сюда, – попросил Самохин. – И ничего ей не говорите, ладно?

Камилла приняла приглашение без колебаний. Она поднялась из-за стола, растолкав Илью, и коротко шепнула ему на ухо что-то. Тот открыл глаза пошире, сел ровнее, но на этом его возвращение к жизни закончилось. Он сидел как истукан, и Ольга, присев рядом, только в отчаянии поглядывала на него. Дверь в спальню снова закрылась, и подслушать что-то было невозможно.

– Вы, кажется, бываете везде. – Камилла присела на постель рядом с Самохиным, критически осмотрела черный чулок, чуть морщинивший на лодыжке, беззастенчиво подтянула его повыше. – Кстати, насчет моего алиби, или как это там называется…

– Камилла, вы не думаете, что пора рассказать правду? – задал тот сакраментальный вопрос.

Женщина не удивилась и не возмутилась. Она покачала ногой и заявила, что как раз собиралась это сделать, но задерживали срочные дела. Например, сегодняшние похороны.

– Правда в том, что у меня нет никакого алиби на субботу, – хладнокровно призналась она. – После того как я от вас уехала, никто не может его подтвердить. Я была во многих местах, но это в основном магазины. А свидетельства моих домочадцев вам вряд ли пригодятся. Вы же не верите родственникам.

– Почему же, верим, – возразил Самохин. – Но знаете, более четкое алиби вам совсем не помешало бы. Тем более, что сейчас вам станут задавать куда больше вопросов, чем прежде. И наверняка это буду уже не я.

Она косо на него взглянула:

– Бросаете меня на произвол судьбы?

– Не по своей воле. Я бы предпочел закрыть это дело об ограблении, выслушать вас в качестве свидетеля и проститься с миром. Но возникло еще одно дело, и вы наверняка уже знаете какое.

– Ясно, дело об убийстве, – протянула она все с тем же олимпийским спокойствием. – Все говорят, что Виталия выбросили из окна. Да я и сама так полагаю. Он был слишком слабоволен, чтобы выпрыгнуть с семнадцатого этажа самостоятельно.

Самохин даже отодвинулся:

– Вы так полагаете? Очень любопытно. Значит, вы хорошо его знали? Она улыбнулась:

– Очень хорошо. Я была с ним в близких отношениях, если выражаться культурно. Ну что, получили свою правду? – И, снова занявшись капризным чулком, пробормотала себе под нос:

– Только кому от этого польза? Не мне, во всяком случае.

– Значит, вы признаете, что снимали квартиру с ним на пару? – Самохин был слегка удивлен тем, что женщина охотно во всем призналась. – Признаете, что навещали его там?

– Я с ним жила, – резко поправила женщина. – Что значит – навещала? Навещают домработницы и сиделки, а я была его любовницей. И я бы ни от кого на свете этого не скрывала, не будь он женат, а я замужем. Сами должны понимать, в каком положении оказываются семейные люди, которые затеяли такую ерунду, как мы с ним. Кажется, давно не дети, а вот подите… Сошли с ума.

– В день его гибели вы там были?

– Да. Я объявила ему, что мы расстаемся, и уехала к вам в управление. Что было дальше, могу только догадываться.

– Он выражал намерение покончить с собой?

Камилла впервые проявила какие-то признаки тревоги. Взгляд заметался, и после заминки женщина ответила, что не может утверждать этого с определенностью. Но настроение у Виталия было очень подавленное. Что да, то да.

– Вообще-то он легко впадал в депрессию, – призналась она. – Это было для него перманентным состоянием. Ну а когда я сказала, что возвращаюсь к мужу навсегда… Виталий был просто в отчаянии.

– Вы никому не сообщали адреса той квартиры? – неожиданно переменил тему следователь.

Камилла снова заколебалась. Потом, вздохнув, сделала решающее признание. Да, она совершила такую глупость напоследок… Но только потому, что всерьез рассердилась на любовника.

– Он был так неразумен, никак не хотел примириться с неизбежным! Я ему давно говорила, что пора возвращаться к жене. Не к новой, так к старой, что ли… А когда я ушла, у меня возникла одна идея. Хотелось подстраховаться. Понимаете, мне нужна была гарантия, что он вернется к жене… Может, я поступила жестоко… – Женщина вздохнула. – Я послала телеграмму. Адрес я знала, как-то просмотрела его паспорт, просто из любопытства. Там была прежняя прописка.

– Вы послали телеграмму Ирине?! – Тут даже Самохин не выдержал. Он был изумлен этим признанием.

– Да, ей.

– Но почему именно бывшей жене?!

– Да разве эта дурочка, – женщина пренебрежительно кивнула на дверь, – сможет с ним справиться? Господи помилуй, на таких, как она, мужчины воду возят. Делайте теперь со мной, что хотите. Если несчастье случилось из-за этой телеграммы, я готова отвечать.

Самохин только покачал головой. Он едва не сказал, что, вероятно, так и было, – если бы Ирина не явилась в гости к бывшему мужу, тот вряд ли решился бы на прыжок из окна. Но что он мог утверждать с определенностью? Против бывшей жены Владыкина были только косвенные улики. Правда, с каждым днем их накапливалось все больше.

– Вы оказали своему другу очень плохую услугу, – заключил он. – Не знаю, придется ли вам за это отвечать, скорее всего, нет. Но надо же было понимать, что вы имеете дело с больным человеком!

– Вы кого имеете в виду? Витю или Ирину? Он отмахнулся:

– Ладно, идите.

– Мне снова придется подписывать показания? – осведомилась женщина, вставая с постели и оправляя задравшуюся на коленях юбку. – Давайте сделаем это побыстрее! Я ухожу в отпуск, мы хотим куда-нибудь съездить всей семьей. Кстати, вы еще не связались с Филимоновой?

Она тут же пожалела о вырвавшемся вопросе. По лицу Самохина было понятно, что он успел забыть об этой второстепенной свидетельнице. В данный момент его волновало совсем другое.

Люди начали расходиться до неприличия поздно, когда за окнами совсем стемнело. Ольга, валясь с ног, провожала их и принимала пьяные, вымученные соболезнования. Искренне переживала и плакала только одна старуха – дальняя родственница Виталия. Но, взглянув на ее оплывшее, бледное лицо доброй идиотки и запачканное соусом платье, Ольга поняла, что та находится в глубоком маразме и слезы у нее льются сами собой. Захлопнув, наконец, дверь, она без сил опустилась на пыльный ящик с кафелем.

Истерично всхлипнул дремлющий за столом Илья. Звякнуло какое-то стекло, на кухне полилась вода. «Неужели кто-то остался?» – обморочно подумала Ольга. И почти удивилась, увидев выходившую в коридор девочку. Она уже успела о ней забыть.

– Где мне лечь? – спросила та.

– Сейчас покажу. Мама ушла?

– Раньше всех. Когда вы еще говорили в спальне со следователем.

– Откуда ты его… Хотя конечно. – Ольга с усилием встала, ноги ее почти не держали. – Не знаю, где тебя положить.