Белое сияние - Карвер Кэролайн

Она почувствовала на себе его взгляд, но упорно продолжала смотреть вперед.

— Это было… страшно. — У него перехватило дыхание. — Больницы, больницы… врачи оказались бессильны… Я ухаживал за ней, но ничего сделать не мог. Помню, я как-то забирал из аэропорта приятеля, подошел к кассам Аляскинских авиалиний и чуть не купил билет до Лос-Анджелеса: так мне не хотелось возвращаться домой и видеть ее в этом состоянии. Она когда-то была такой сильной и жизнерадостной, а теперь изо дня в день ей приходилось бороться за каждый вдох… Он на секунду прикрыл глаза:

— А потом я встретил тебя.

— Понимаю. — Звук собственного голоса ее поразил: он был мягким, понимающим. А иначе и быть не могло. Она ухаживала за больной матерью и хорошо знала, что такое больной человек на руках. Ею овладевало отчаяние не один и не два раза.

— Я допустил ошибку. — Голос зазвучал монотонно. — Я тогда впервые за три года оказался с людьми, которые не знали о Сэффрон, с людьми, которые не мучили меня постоянными вопросами о ее здоровье и не смотрели на меня с жалостью. Мне казалось, что жизнь ко мне вернулась, хотя это, конечно, было не так. Но я продолжал обманывать себя. Я бросился в эту экспедицию с головой, не думая о последствиях. Уже много лет я не чувствовал такой раскрепощенности, я жил… Меня особенно не трогало, что я… что я что-то про себя недоговаривал. Так было вплоть до того дня, когда мы вернулись в Лейкс-Эдж. Тогда я понял, что натворил.

Они несколько минут летели молча. Самолет слегка качнуло вправо, но машина быстро выровнялась.

— Я не успел тогда ничего объяснить — ты улетела.

— Значит, виновата я?

— Нет, я. Но если бы ты не бросила все и не уехала… — Он горестно вздохнул и надолго замолчал.

Эбби размышляла о том, что могло бы произойти, если бы она тогда его выслушала. Вряд ли что-то изменилось бы, как бы сильно она его ни любила. Все возвращалось к одному и тому же: он был женат.

— Я писал тебе.

Три его письма она, не открывая, отослала обратно. Два года он не давал о себе знать — теперь понятно, он был в трауре после смерти жены. Потом почти год присылал письма раз в месяц. Эбби и тогда не нашла в себе мужества их прочесть. Что бы он там ни писал, она знала, что будет очень больно, и отсылала назад и эти письма. В конце концов он сдался и перестал писать. Следует отдать ему должное — несмотря на болезнь и смерть жены, он все-таки пытался загладить свою вину.

— Теперь ты можешь меня простить?

Она сплела пальцы. Она хотела простить, но все еще не могла. Она не ответила. Кэл не стал ее торопить.

Остаток пути они молчали.

Когда они приземлились, Демарко и Виктор ждали их прямо у взлетно-посадочной полосы. Кэл стал записывать в журнале информацию о полете, а она пошла поздороваться.

— Рада вас видеть в добром здравии, — сказала Демарко и пожала ей руку.

— Я тоже рада вас видеть, — с чувством ответила Эбби.

— Вы такая молодчина, что убежали. Это очень смелый поступок. Мы вами гордимся.

Виктор смотрел на нее, словно не зная, как себя вести и что сказать, поэтому сначала откашлялся, а потом пожал ей руку со словами:

— Вы отважная девочка. Молодец.

Демарко проводила ее до своего „форда“, а Виктор подошел к Кэлу. Она не могла слышать из машины, о чем они говорили, но жесты, которыми сопровождался разговор, свидетельствовали, что их беседа не из приятных. Виктор резал рукой воздух, а Кэл смотрел куда-то мимо отца.

Эбби стала рассматривать самолеты, стоявшие на летном поле. Когда она прилетела сюда с Маком, здесь был только вертолет „АСТ“, а сейчас неподалеку стояли еще два: „Белл-205“ и „Астар-350Б“ со словами „Оазис Ойл“ на двери.

— Посмотрите, что я для вас захватила.

Эбби удивленно смотрела на свою сумочку, которую привезла Демарко. Внутри лежал кошелек, тушь, зажигалка и сигареты. Ничего не пропало.

— Вам повезло — они не стали брать ее с собой. — Она высунулась в окно и крикнула Виктору, чтобы он поторопился. Виктор покрутил пальцем у носа Кэла и бегом направился к машине.

Он сидел с Эбби на заднем сиденье, Демарко была за рулем. Сзади ехал Кэл на своем „додже“.

Демарко приоткрыла окно, чтобы глотнуть свежего воздуха, и Эбби съежилась на сиденье. От нее сейчас пахнет, как от Мэлоуна.

— Прошу прощения, — сказала она. — Уверяю вас, после ванны все будет гораздо лучше.

Демарко посмотрела в зеркало заднего вида, лицо ее смягчилось.