Запасной выход - Малышева Анна

Я расстегнула наружный карман сумки и достала записную книжку. Раскрыла ее и зачем-то перелистала. Хотя и так с первого взгляда убедилась, что сложенного листка, на котором Женя записал свой новый адрес и телефон, там нет.

Я порылась в кармане. Потом, все больше нервничая, перетряхнула всю сумку. Результат прежний. Листок пропал.

И тут я начала смеяться. Я, наверное, хохотала минуты две, пока до меня не дошло, что мой смех странно отражается от голых стен и высокого потолка. Так, наверное, смеются сумасшедшие, запертые в одиночке. Я с трудом замолчала. Боже мой, ну до чего мне везет! Потерять именно то, что мне нужно больше всего, именно в этот момент! И где?! Как я умудрилась?! Ну понятно, что я бегала с этой сумкой по лесу, валялась в сугробе, дралась с Женей, потом ехала в машине… И большую часть времени вообще не вспоминала, что у меня на плече что-то висит. Немудрено было потерять всю сумку, а не только этот листок…

Но сумку-то я как раз сохранила. Как и записную книжку – она преспокойно лежала на своем законном месте. В таком случае, куда подевался листок? Бывают, конечно, необъяснимые пропажи, но эта случилась как-то очень не вовремя…

Для очистки совести я обыскала свой рабочий стол и осмотрела пол в комнате. Чем черт не шутит… Но листка нигде не было. Даже в корзине для бумаг. Оставалось признать – черт действительно пошутил.

Я оделась, заперла кабинет и сдала ключ на вахту. Спустилась на лифте, попрощалась с милиционером у входа. Теперь у меня появился постоянный пропуск. Меня будут знать в лицо, здороваться, я буду обедать в буфете в подвальном этаже, заведу новых подруг. Новых друзей. И пусть я даже целый месяц буду читать эти проклятые письма, все равно – это не так уж тоскливо. И мне за это заплатят, пусть немного. А главное…

Главное я вспомнила, выйдя на крыльцо и достав сигарету. Вспомнила в тот самый миг, когда бросила взгляд на ресторанчик напротив. Со стоянки как раз отъезжала машина.

Юля просила у меня телефон Жени. И не один раз. Телефон был ей очень нужен. Что ее зацепило – бог знает. То ли его новая стрижка. То ли жажда новых впечатлений. А может, Женя давно ей нравился, но случая не представлялось. А теперь, в своем роде овдовев, она решилась… Так или иначе, она получила его адрес и телефон. У нее было почти пять минут, чтобы покопаться в моей сумке. Ей повезло – наверняка она сразу открыла боковой карман, увидела записную книжку. Листок торчал из нее. Там было написано его имя, номер телефона и адрес. Когда я возвращалась к машине, я видела, что Юля что-то разглядывает у себя на коленях. Она тоже увидела меня, и вовремя. Успела закрыть сумку. Но не успела переписать телефон. Она просто украла его.

– Ну и идите вы все к черту! – вслух произнесла я. – А у меня в пакете пятьдесят писем радиослушателей, и все хотят выиграть приз!

* * *

«Ну вот и наступил двадцать первый век! С работы меня уволили еще в двадцатом. Жена изменила в девятнадцатом. Зуб заболел еще в эпоху Возрождения, а машину я разбил в позднее Средневековье. Когда варвары громили Рим, я за шумом не услышал будильника и не встретил тещу на вокзале. Если мне когда и жилось неплохо, то это было еще при первобытно-общинном строе. Так что я почти ничего не помню…»

Я пришпилила письмо скрепкой к конверту и отложила его в сторону. Надо сказать, я немного сомневалась – те ли письма отбираю. Естественно, я ориентировалась только на собственный вкус. А он мог не совпадать с мнением редакции. Куча разорванных писем на полу, рядом с диваном, росла. Мне было немного совестно вот так расправляться с ними, люди все-таки старались как могли… Но я делала что могла – каждое письмо дочитывала до конца. К одиннадцати вечера я обработала почти все содержимое пакета. Это помогало забыть о голоде.

Потому что в холодильнике почти ничего не осталось. Парочка яиц, остатки масла, и, как ни смешно, пачка мороженого в морозилке! Когда я его покупала, почему не съела – это было уже за пределами понимания. Хотя, скорее всего, мороженое купил Женя. Он же у нас главный сластена.

Я достала эту каменной твердости пачку и положила ее на тарелку. Пальцы слегка прилипали к заиндевевшей тусклой фольге. Это был мой ужин. А на завтрак съем яичницу. Что будет потом, думать не стоило. Хотя деньги были. По-прежнему лежали в серванте. Я пересчитала их сегодня, вернувшись с работы. Мне бы хватило их с головой, чтобы уплатить за квартиру, обеспечив себе спокойный январь, да еще протянуть до зарплаты. Но эти деньги нужно было вернуть.