Небо под зеленым абажуром - Брикер Мария

Про Павла Алешка пыталась забыть вовсе, но сердце помимо воли прислушивалось к шагам проходящих мимо людей, желая услышать знакомые, а в памяти всплывали эпизоды вчерашнего дня, запахи, звуки, ощущения, его бархатный голос и тонкий аромат спелых яблок – дразнящий аромат любви. Рассчитывать ей было решительно не на что. Она это ясно осознавала, но запретить себе мечтать была не в состоянии.

– Анют, можешь описать, как Павел выглядит? – спросила неожиданно Алешка.

– Все-таки влюбилась, дура! – расстроилась Анка.

– Ничего я не влюбилась, – буркнула Алешка. – Просто интересно стало.

– Интересно ей, – ехидно передразнила Анка. – Ладно, слушай и запоминай. Павел... Он ничего так мужчина, правда, староват, немного толстоват, брюхо, в натуре, как у беременного, чуток горбатый, чуток кривоногий, лицо покрыто гнойными прыщами, на башке плешь, руки грязные и волосатые. В общем, красавец, в натуре!

Секунду Алешка молчала, с ужасом переваривая услышанное, а потом расхохоталась и отвесила Анке подзатыльник. Та не обиделась и тоже загоготала на весь вокзал.

Смех прервал старческий кашель и невыносимое амбре.

– Че тебе, баба Клава? – спросила Анка.

– Девоньки, говорят, посланец божий к нам направлен. Мессия! Исцелять нас будет и деньги раздавать, – ненавязчиво поинтересовалась бабка, обдав Алешку волной перегара.

– Баб Клав, тебя случаем «белочка» не посетила? – вздохнула Анка. – Какой Мессия, в натуре? Иди проспись!

– Не парь мне мозг, деточка. Весь вокзал об этом судачит. Поговаривают, что Мессия с вами вчерашнюю ночь тусовался. Такой крупный интересный мужчина, темноглазый, с вьющимися русыми волосами и бородой. Не будь падлой, скажи, где он? Мне много не надо. Я бы только глазик новенький у него попросила заместо того, что выбили. А больше мне от него ничего не требуется, вот те крест!

– Если бы Мессия с нами тусовался, мы бы туточки не куковали без денег и выпивки, – отшила бабку Анка.

– Выходит, и выпить не дашь? Ну и курва же ты, Анка! – проворчала одноглазая и пошуршала в неизвестном направлении, оставляя позади себя шлейф невыносимой вони.

Некоторое время девушки молчали. Алешка пребывала в шоковом состоянии, Анка елозила на стуле, словно у нее глисты.

– Надо же... Я, в натуре, фигею, – откашлялась она и явно собиралась улизнуть, но Алешка схватила ее за куртку.

– Может, все-таки расскажешь, что все это значит?

– Это значит, что трава, в натуре, убойная была, – крякнула Анка. – Странное дело... Всего-то одному Николе Косому брякнула, что скоро нас всех ждет новая жизнь, – озадаченно сказала она.

– Девки, Мессию не видали? – спросил высокий нервный голос не то мужика, не то бабы, и нос защекотало от резкого запаха ацетона, смешанного с мочой.

– Упаковку шприцев новых хочешь у него попросить и вагон герыча? – ехидно поинтересовалась Анка.

– Мне разик ширнуться, – умоляюще прогнусавило нечто.

– Опоздал, касатик. Улетел Мессия, но просил тебе передать, чтобы бросил ты это пагубное пристрастие и к бабке своей возвращался. Все глаза старуха проплакала из-за такого гнуса, как ты. Ты же даже холодильника ее лишил, падаль этакая.

– Мне бы разок ширнуться...

– Свободен! – раздался громогласный командный голос, и касатик утопал искать дозу в другом месте.

– Карл Иванович, – представила мужчину Анка. – Подполковник в отставке. Коренной житель нашего вокзала. Жертва МММ. Убежденный коммунист. Своим пребыванием здесь он выражает протест против существующей власти. В душе поэт. Зарабатывает тем, что читает патриотические стихи на площади и собирает с прохожих членские взносы на строительство коммунизма. Иногда дают мелочь, иногда в глаз.

– Вчера один бухой иностранец сотку убитых енотов пожертвовал. Чуешь, чем пахнет, Анка! Даже Европа понимает всю важность смены в России существующего режима, – похвалился Карл Иванович и начал издалека: – Аннушка, солнце мое пролетарское! Не видала ли ты...

– Мессия ушел по делам государственной важности, но оставил посредника. Сейчас как раз сеанс связи, – сказала Анка. – Говорите, Карл Иванович, что желаете, пока посредник в коматозном трансе.

– Коммуникативном, – пискнула Алешка.

– Ну да, пардон, в коммуникативном. Транслируйте быстрее, сеанс короткий.

Карл Иванович крякнул и поскреб затылок.

– Раз такое дело, уважьте старого больного человека. Озвучьте мою просьбу. Пусть там наверху распорядятся свергнуть существующую власть и назначить меня на должность генсека. У меня есть план, как поднять нашу великую страну из руин. Как только на пост заступлю, отнимем у подлых олигархов миллиарды и раздадим все бедным.