Последний аргумент закона - Воронин Андрей

Илларион вел себя абсолютно спокойно, людей в форме не провоцировал.

Лишь спросил:

— Капитан, сесть можно? Подумав, омоновец ответил:

— Садитесь.

Илларион закурил и жестом пригласил сесть Мещерякова. Тот порывался что-то сказать, но Забродов приложил палец к губам. И по взгляду друга Андрей понял, что Забродов готов к этому визиту и ждет реализации своего очередного фокуса.

В жизни Мещеряков привык полагаться на Забродова, в душе вполне соглашаясь с тем, что тот умнее и проворнее его в делах. Вот и теперь оставалось только расслабиться. Сам Мещеряков ничего не решал, действовали другие, ему лишь досталась роль наблюдателя.

Забродова и Мещерякова, перед тем, как позволить им сесть, обыскали. При Илларионе, ясное дело, не нашлось никаких документов — кто их носит в кармане домашней одежды?

— Паспорт лежит в шифоньере, — сказал Забродов.

— А остальные документы?

— Зачем остальные? Чтобы удостоверить личность гражданина достаточно одного паспорта. Капитан, я не сомневаюсь, что у вас есть ордер на обыск.

— Есть.

— Скажите, что вы собираетесь искать? Может, я знаю, где это лежит? Что вы ищете — оружие, боеприпасы, порнографию, наркотики, фальшивые доллары? Кое-что из этого набора у меня дома найдется.

Капитан чувствовал, над ним издеваются, и поэтому решил не ввязываться в игру, предложенную Забродовым.

— Сами разберемся, тем более что у нас четкая ориентировка.

Один из омоновцев уже раскладывал деревянную стремянку. Забродов задумчиво смотрел на пол, на его губах играла улыбка.

— Станьте сюда, — капитан подвел двух понятых и отставного полковника, который остался в квартире из чистого любопытства. — Смотрите, что он делает, чтобы потом не сомневаться.

— Там пыльно, я туда давно не лазил, — негромко сказал Забродов, перепачкаетесь.

Капитан зло посмотрел на хозяина квартиры. Омоновец снял журналы и со счастливой улыбкой на лице поднял за уголок белый почтовый конверт.

— Конверт, — сказал капитан, принимая находку. Понятые боялись оторвать взгляд от конверта. Мещеряков вопросительно взглянул на Забродова, тот лишь пожал плечами. Капитан извлек из конверта белый пластиковый пакетик с порошком внутри.

— Ваше? — строго спросил он Забродова.

— Мое, — охотно согласился Илларион. — В этой квартире все принадлежит мне, если, конечно, чего-нибудь не подкинули враги.

— Но этот пакетик ваш?

— Мой, — твердо сказал Илларион. — Или, может, вы, капитан, в этом сомневаетесь?

— Что в нем, вам известно? — голос капитана сделался грозным.

— Знаю абсолютно точно.

— У нас есть ориентировка, что это героин, и мы его отдаем на экспертизу, — сказал омоновец. Забродов даже не дернулся:

— Вас ввели в заблуждение. В нем гидрохинон. Омоновец, особо не сведущий в химии, не знал, может быть, героин по научному и называется гидрохиноном.

— Посмотрите, пожалуйста, капитан, в пакете даже есть талон-вкладыш.

Омоновец повернул пакетик. И в самом деле, ссыпавшийся в одном из углов порошок обнажил маленькую, пожелтевшую от времени бумажку, на которой типографским способом было набрано: «Упаковщик № 4».

— Гидрохинон — один из компонентов проявителя для черно-белых фотопленок и фотобумаг. Вряд ли он вам пригодится, химикат просрочен.

Капитану в жизни приходилось иметь дело с наркотиками не один десяток раз, как-никак, служил он в подразделении, которое занималось расследованиями незаконного оборота наркотиков. Он взрезал пакетик и понюхал. Пахло совсем не героином, а какой-то «химией». Капитан стоял в растерянности, не зная, следует ли продолжать обыск. Другой ориентировки у него не было.

— Я вижу, вы в замешательстве, — произнес Илларион, — поэтому поступайте строго по инструкции. Запротоколируйте, что вы изъяли у меня полиэтиленовый пакетик с белым порошком, с его содержимым пусть разбираются эксперты. Пусть понятые подпишут. Я из города уезжать не собираюсь.

— Вам придется пройти с нами.

— Я в этом не сомневался.

— Капитан, куда вы его собрались везти? — Мещеряков вновь почувствовал себя полковником, облеченным властью.

Мещеряков решил, что капитану не очень-то удобно откровенничать в присутствии подчиненных и отвел его в угол комнаты.

Отставник-сосед с погашенной сигаретой в пальцах тем временем неуверенно произнес: