Черное белое - Андреева Наталья

— Угадай! Ты же умный!

— Мне сейчас некогда, честное слово.

— А! Понимаю! Сестра! Большая любовь! Что ж, беги, спасай свою возлюбленную. Только учти одно: я тебя могу взять в долю

— Что?!

— Подумай как следует. Пораскинь мозгами. Это большие деньги. Куда ты собирался с ней уехать? Я могу заменить старшую сестру. Во всем. Разве мы не этого хотели?

— Да что ты ко мне привязалась? Девчонка! Я знать тебя не знаю!

— Мне опера позвать? Он еще не уехал, ведь так?

— Соня, я прошу тебя…

Следователь Жуков подошел к окну. Милицейская машина, в которую посадили Валерию, еще не уехала. Валентин вглядывался в окна больницы. Увидев коллегу, махнул рукой. Мол, иди сюда!

— Валентин зовет. Я пойду? — Он посмотрел на Соню, словно спрашивая у нее разрешения.

— Когда я тебя увижу?

— Да пойми ты, глупая! Я скоро уезжаю в город, куда тебе дороги нет!

— А ты подумай, как следует. Стоит ли ехать?

— Мне идти надо. Что Валентин подумает?

— Завтра зайдешь. Проведать больную. Кстати, кто теперь заберет бедную девочку из больницы? Кроме тебя некому.

Он выскочил из палаты, обливаясь холодным потом. Девчонка решила поиграть в индейцев. Собирает скальпы. Какая же дрянь! Ведь блефует! Но как! Проходившая мимо медсестра взглянула на следователя Жукова сочувственно. Словно хотела предложить лекарство от головной боли. Вдруг захотелось ей нагрубить, потом спохватился: при чем здесь медсестра? Головная боль — это Соня, а лекарства от нее нет. Уже у самых дверей он догнал Сашу и Марка Ароновича, которые, беседуя, шли по коридору.

— Извините.

Саша торопливо посторонился, спрятав глаза. Следователь Жуков выскочил на крыльцо и махнул рукой:

— Валентин! Что?

Тот подошел, сказал виновато:

— Я хотел тебя попросить. Понимаешь, дел много. Ты уж извини… Словом, надо навести справки о Валерии Алексеевне Летичевской. И срочно. Сделать запрос в ее родной город. Она наверняка лечилась, лежала в больнице, состояла на учете в психоневрологическом диспансере. Ну и подробности биографии. Следствие будет определять, есть ли в ее действиях состав преступления, либо они совершены человеком недееспособным. Бумаги нужны. Сделаешь?

— Ну конечно! — Он чуть не рассмеялся, так стало легко на душе. Доверие первой степени. — Все сделаю!

— Созвонись, пусть перешлют материалы. Копию медицинского заключения. Чего там еще полагается?

— Сделаю.

Он вновь стал самим собой. Человеком, твердо стоящим на ногах, следователем прокуратуры Жуковым Олегом Максимовичем. И тут Валентин совершил неожиданный поступок. Помялся немного, и предложил:

— Хочешь с ней попрощаться?

— С кем?

— С Валерией Алексеевной.

— Я? С какой стати? — пробормотал следователь Жуков.

— Все-таки земляки. — Валентин как-то странно усмехнулся. Следователь Жуков вновь покрылся испариной. Что им известно? — Иди, Олег. Она в машине. Успокоилась. А ребята снаружи подождут.

— Да что ты себе вообразил?

— Ну, не хочешь, как хочешь, — пожал плечами Валентин.

— Погоди. Я… Пару слов надо сказать. У нее родственники в Н-ске. Может, что передать?

Никаких родственников у сестер не было. Но не признаваться же в связи с подследственной? Как следователь прокуратуры знал прекрасно: вина доказана, когда она доказана. Полез в «уазик». Валерия вжалась в угол на заднем сиденье, вид у нее был безразличный. Возможно, подействовало лекарство. Когда следователь Жуков очутился в машине, подняла руки, на которых были железные браслеты, тряхнула ими:

— Вот, видишь? Это конец, Олег.

— Может, так будет лучше, Лера? — осторожно сказал он. — Ты больна, в тюрьму тебя не посадят. Ляжешь, наконец, в больницу, будешь лечиться. Напряги своего доктора Айболита, пусть займется твоим делом. Найдет хорошего адвоката, потребует, чтобы провели судебно-психиатрическую экспертизу. Я с ним поговорю, дам дельный совет, как лучше все обставить. В моей практике были такие случаи…

— А ты? — глянула она в упор.

— Что я? — слегка опешил следователь Жуков.

— Ты не хочешь заняться моим делом? Найти адвоката? Потребовать экспертизы?

— Лера, мы же договорились, — забормотал он, — мы с тобой едва знакомы. Я тебе никто. Не родственник, не…

— А он?

— Он, по крайне мере, свободен. И не занимает такую должность.

— Понятно. Значит, отстраняешься. И тебе меня не жаль? — Она вновь тряхнула наручниками, словно напоминая, в каком находится положении.