Зеркало Лукреции Борджиа - Александрова Наталья

Проведя некоторое время в ароматной теплой водичке, Людмила ожила, все тревожные и грустные мысли вылетели у нее из головы. И даже встреча с тетей Аглаей отошла на второй план. Она подумает об этом потом, у нее будет время.

После ванны она поела с аппетитом – у Анны Ивановны как раз была рыба, морской язык, запеченный с пряностями под специальным соусом. Постанывая от удовольствия, Людмила съела неприлично большую порцию и к чаю еще большой кусок яблочного пирога и остановилась только тогда, когда заметила мелькнувшее в глазах Анны Ивановны неприкрытое удивление. Она отставила чашку и рассказала Анне кое-что из своих приключений, про жуткую гостиницу, про самолет из Ангарска, про серые макароны и резиновые сосиски, про жидкий чай, пахнущий веником. Разумеется, ни слова не было сказано про встречу с тетей Аглаей и про ее необъяснимый обморок.

– Что с этим делать? – Анна Ивановна брезгливо держала в руках серый свитер. – Выбросить?

– Оставьте на память, – улыбнулась Людмила, – он меня от холода спас.

Пока Анна Ивановна относила свитер в стирку, она успела вытащить из чемодана серебряное зеркало и спрятать в ящик стола. Ящик не запирался, но Анна по столам не шарила, за это ее и держали в семье.

Вечером Людмилу вызвал к себе отец. Он никогда не заходил к ним с Антоном, звякнет по телефону – зайди! – и она бежала, бросив все дела. Но если откровенно, то и дел никаких особенно не было. Перед уходом Людмила достала из ящика стола зеркало и погляделась в него. Несмотря на отсутствие косметики, лицо в зеркале показалось ей ярче, черты не размытые, эта женщина в зеркале явно знала, чего хочет. Вот бы еще ей самой об этом знать, усмехнулась Людмила.

Ее отражение усмехнулось в ответ и проговорило одними губами: «Будь осторожна!»

Господи, неужели она разговаривает сама с собой? Людмила поскорее убрала зеркало подальше.

Отец сидел на диване в своем кабинете с бокалом коньяка. Пил он мало, но после работы позволял себе бокал-другой, чтобы расслабиться.

Услышав ее шаги, он вскинул голову, и Людмила вдруг заметила, как он постарел. Серое лицо, мешки под глазами, щеки обвисли… Никогда раньше она такого не замечала. Отец всегда был тверд как камень, от всей его фигуры веяло грозной силой. Сейчас он мгновенно взял себя в руки, и лицо стало прежним – уверенный взгляд, резко очерченный рот.

– Выбралась? – спросил он без улыбки. – Молодец! Как все прошло?

– Ужасно! – честно ответила Людмила. – Не хочу и вспоминать!

Он похлопал по дивану рядом с собой. Она села, оставив место между ними. Отец никогда не прикасался к ней, даже в детстве, – не целовал, не гладил по голове, не приходил попрощаться на ночь. Не было заведено между ними никаких нежностей. Людмила привыкла.

Сейчас отец смотрел выжидающе. Все ясно – требует подробного отчета о поездке. Осторожно подбирая слова, она рассказала про беспорядки в Сиаме, о том, как ей удалось попасть на самолет, который сел в Ангарске. Произнеся это слово, Людмила внимательно посмотрела на отца. Ничего. Не мелькнуло у него в глазах ни тени воспоминания. Конечно, он прекрасно умел держать себя в руках, ни один человек не смог бы прочитать на его лице ничего, если он не хотел. Ни один человек. Но ведь Людмила была его дочерью. Не то чтобы она его так хорошо знала, просто она его чувствовала. И непременно уловила бы сейчас хоть что-то.

Ничего не было. Он забыл, поняла Людмила, он просто забыл, что его жена была родом из Ангарска. Ну что ж, она не станет ему об этом напоминать.

Отец попенял, что она не позвонила из Ангарска, он бы помог хоть с гостиницей, подключил бы свои связи. Людмила потупила глаза и призналась, что забыла зарядку. А потом посмотрела на него – рассеянно и сонно. Отец хмыкнул и погладил ее по руке. Ого, это большая редкость, стало быть, и правда за нее волновался!

Инцидент был исчерпан, больше отец вопросов не задавал. Людмила сказала, что устала и хочет лечь пораньше. Отец отпустил – иди, конечно.

Уходя, она думала, что впервые у нее есть тайна. Она никому не скажет о встрече с теткой и о зеркале, что та ей отдала. Зеркале, которое, по преданию, принадлежало Лукреции Борджиа и в которое смотрелись много поколений женщин ее семьи. Зеркале, в котором отражалась совсем другая женщина – не похожая на прежнюю слегка сонную и инертную Людмилу. И взгляд у этой женщины был такой, перед которым не устоит ни один мужчина. Колдовской взгляд Лукреции Борджиа.

Утром она спала долго, потом выпила кофе в постели, затем долго плескалась в душе и, рассмотрев себя в большом зеркале, нашла, что выглядит неважно. Лицо бледное, кожа какого-то землистого оттенка, под глазами легкая отечность. Еще бы, такой стресс пережить! И вообще после полетов кожа всегда сухая. Стало быть, нужно идти к косметологу, это ее взбодрит.

Она была очень, ну просто очень важная клиентка, для нее быстро нашли время. Водитель Алексей Петрович уже ждал возле подъезда. Водитель был средних лет, солидный и немногословный, отец сам выбрал его для Людмилы. Он всегда сам выбирал персонал, говорил, что это очень важно, чтобы не было рядом случайных, непроверенных людей, а также мальчишек, которые будут пялиться на Людмилу, вместо того чтобы смотреть на дорогу.

Людмила села в кресло, прикрыла глаза, расслабилась.

Косметолог Танечка запорхала пальцами по ее лицу, застрекотала:

– Людмила Михайловна, это какое счастье, что вы оттуда выбрались в целости и сохранности! Там такое творится, такое творится! У меня одна клиентка матери путевку на юбилей подарила, так до сих пор с ней связаться не может! Вообще ни слуху ни духу – представляете? Она, мать клиентки, на следующей неделе должна была к Виталику идти на стрижку, вы же знаете, к Виталику за три месяца записываются, а от нее никаких вестей, так что запись пропадет… а я вам сегодня хочу новую маску сделать, называется шелковая, из экстракта шелковичных червей. Я Виолетте Ивановне делала – это просто супер! Кожа прямо как у младенца! А вы знаете, что она с Верещагиным разводится?

– Кто? – полусонно спросила Людмила, чтобы показать интерес к разговору. – Мать твоей клиентки, которая в Сиаме?

– Да ну что вы! – фыркнула Танечка. – Виолетта Ивановна, конечно! Вы не верите? Вот честное слово! Застала его с Лютиковой, и сразу – на развод! Адвоката наняла такого знаменитого, который все время по телевизору выступает. Знаете, такой толстенький, в очках. Он ей сказал, что оберет Верещагина как липку! Ну и правильно, так ему и надо!

От Танечкиной болтовни Людмилу заклонило в сон. У нее перед глазами поплыли разноцветные пятна и полосы, среди них вдруг мелькнуло лицо Антона – бледное, изможденное, такое было у него перед самой смертью. Антон шевелил губами, как будто хотел ей что-то сказать…

– Людмила Михайловна, – снова донесся до нее голос Танечки, – я вам маску нанесла, теперь полежите спокойно, я через пять минут вернусь…

Дверь комнаты хлопнула, наступила тишина.

Людмила снова начала задремывать, но вдруг дверь снова скрипнула и раздались легкие шаги.

– Танечка, забыла что-нибудь? – полусонным голосом пробормотала Людмила.

Но вдруг совсем рядом с ней раздался незнакомый, приглушенный голос.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать. О смерти Антона…

– Что? – Людмила вздрогнула, не поверила своим ушам, хотела открыть глаза – но они не открывались, склеенные вязкой массой.

– Лежи и слушай! – прикрикнула на нее незнакомка. – Если хочешь узнать, из-за чего он умер, приходи завтра в пять часов в магазин «Фанни», это в торговом центре «Мегаполис» около Пяти углов. Четвертая кабинка…

– Постойте! – забормотала Людмила. – Кто вы? Что вы знаете про Антона? Но он же заболел…

Ей никто не ответил, и каким-то шестым чувством Людмила поняла, что в комнате никого нет, кроме нее.

Тут же дверь снова скрипнула и раздался жизнерадостный голос Танечки:

– Ну как вы тут? Не соскучились? Сейчас мы смоем масочку и вы увидите, какие она делает чудеса…

– Таня, – перебила ее Людмила, – кто сейчас сюда заходил?

– Никто, – удивленно ответила Татьяна. – Кто сюда мог зайти? Вы же знаете, у нас с этим очень строго, посторонний человек сюда войти не может, у нас охрана на входе, и вообще… а что случилось?

– Здесь только что кто-то был, – настаивала Людмила, – кто-то вошел, как только ты вышла.

– Что вы, Людмила Михайловна! – В Танином голосе прозвучала обида и неодобрение. – Посторонний человек сюда никак не мог попасть!

– Я не говорю, что это был кто-то посторонний. Я только сказала, что сюда кто-то заходил.

Таня обиженно замолчала. Она сняла маску, нанесла на лицо крем и скромно проговорила:

– Ну, как вам?

Она явно ожидала восторгов.

Людмила посмотрела на себя в зеркало. Лицо действительно посвежело, но после визита таинственной незнакомки она не могла думать ни о чем другом и ответила довольно равнодушно: