Ползучий плющ - Купер Наташа

Ей велели остановиться у стола, за которым стоял мужчина в униформе. Ники постаралась подавить кашель, чтобы лучше слышать.

— Это Николетта Бэгшот, — обратилась к нему сержант Лейси тем же энергичным и приветливым тоном, каким разговаривала с Ники. — Ее арестовали по подозрению в убийстве Шарлотты Уэблок.

— Понятно. Так, Николетта, пожалуйста, выньте все из карманов и дайте мне свой рюкзак.

Ники выкладывала свои немногочисленные пожитки на стол перед сержантом, принимающим арестованных, удивленная будничностью его тона, а он составлял их опись. Потом вернул все, кроме денег и запасной пары колготок, которые принесла с собой Ники. Кроме того, он попросил ее снять и отдать ему ремень. И спросил, не колготки ли надеты у нее под джинсами. Она ответила, что носки, но он не поверил, и ей пришлось в доказательство задирать штанины. Надо было побрить ноги. Ужас, какие они волосатые! Полицейский ничего не сказал; он, казалось, только не понимал, зачем она захватила с собой чистые колготки. Ники попыталась объяснить, что плохо соображала, когда сержант Лейси велела ей собрать вещи, и схватила то, что лежало в ящике сверху. Что попалось под руку.

Потом она сообразила: они опасаются, что она повесится. Они считают, что она убила Лотти, и теперь думают, что она может покончить с собой. Ники уставилась в пол, не желая, чтобы они увидели ужас в ее глазах.

Сложив колготки и ремень и убрав их в пластиковые пакет с биркой, на которой стояло имя Ники, сержант сказал, что у нее есть право сообщить о своем аресте одному человеку, и спросил, кого следует известить.

Тогда, впервые с того момента, как сержант Лейси вошла в ее комнату, Ники почувствовала, что в глазах снова защипало и они наполнились слезами. Она несколько раз сморгнула, изо всех сил стараясь не расплакаться перед всеми этими людьми, которые считают ее способной на убийство, на убийство не просто какого-то человека, а единственного живого существа, которое ей было позволено любить. Слезы все-таки полились, и Ники зашмыгала носом, вытирая горевшие глаза. Но чем больше она старалась успокоиться, тем сильнее плакала, и в конце концов рыдания стали просто душить ее. Она не могла ни остановить их, ни заставить себя замолчать, без конца повторяя:

— Я этого не делала! Не делала! Не делала! Не делала!

Дежурный сержант принес бумажные носовые платки и пластиковую чашку с водой, и это немного помогло. Постепенно Ники удалось взять себя в руки, она прекратила всхлипывать и сделала глоток воды. Но теперь ей нечем было дышать, и пришлось отдать чашку сержанту, чтобы высморкаться. После этого она взяла чашку и допила отдающую мылом воду. И тут увидела, что констебль Хэррик наблюдает за ней глумливым взглядом злобных глазок, и решила, что плакать больше нельзя.

— Извините, — пробормотала она сержанту.

— Ничего, детка. Такое бывает. Так кому нам позвонить?

Ники покачала головой, по-прежнему не в силах никого вспомнить. Роберта она беспокоить не могла, у него и так проблемы на работе, да и вообще, она оставила ему записку. Больше она никого не знала. Другие девушки из парка помочь не смогут. Они такие же, как она: не имеют никакого веса. Подошла бы директор ее колледжа, она всегда была доброй и дала ей отличные рекомендации, но Ники не решалась ее побеспокоить. В любом случае прошло уже более двух лет со дня их последней встречи. Она, вероятно, забыла, кто такая Ники.

— А твои родители, детка?

— У меня их нет, — ответила девушка, снова вынужденная воспользоваться грязной салфеткой. Ники подумала о Рени Брукс: та хорошо обращалась с ней, пока Ники жила у них в Бакстоне, больше других напоминая настоящую мать, но это было еще раньше. И потом, Рени никогда даже не пыталась связаться с Ники после того, как социальные работники отдали ее в другую семью, так что, наверное, она все же далека от настоящей матери. Не было никого, кто мог бы, по мнению Ники, помочь ей. К Антонии обращаться нельзя ни в коем случае, да она и не приедет, раз Ники обвинили в убийстве Шарлотты. Зачем это ей?

Видя на лице сержанта жалость, смешанную с растущим нетерпением, Ники постаралась собраться с мыслями. Есть еще женщина в агентстве по найму нянь, но она, конечно, не откликнется. Только, скорей всего, рассердится, да и вообще, меньше всего на свете Ники хотелось, чтобы во время возможного допроса рядом с ней находилась эта женщина. При мысли о том, какие ей могут задать вопросы, в голове у Ники прояснилось, и она вспомнила единственного человека, имеющего хоть какой-то вес и обращавшегося с ней дружелюбно после исчезновения Шарлотты.