Укротительница мужчин, или Хищница - Шилова Юлия Витальевна

– Что?!

– Я говорю, ты с дочкой буквы учишь?! Ей уже скоро в школу идти.

– Милый, ты все на свете перепутал. Дочке до школы еще пару лет надо в саду перекантоваться. Она уже давно читает и знает английские буквы. Я наняла ей хороших репетиторов.

– Ас сыном ты учишь английские буквы? – Костик не нашел ничего лучшего, чем сморозить подобную глупость.

– Какие английские буквы? – не сразу поняла я.

– Обыкновенные.

– Твой сын… Вернее, нет, мой сын читает и говорит по-английски намного лучше тебя. Он учится в престижной специализированной английской школе.

– А кто его туда перевел?

– Я, дорогой. Представь себе, я.

– А где ты взяла деньги?

– На что?

Костик еще раз посмотрел на мой кабриолет, затем смерил меня взглядом и, почти задыхаясь от жуткого волнения, сказал:

– На все это…

– А это, дорогой, не твое дело. Ты мне запаску оставил?

– Поставил.

– А теперь возьми проколотое колесо и положи его обратно в багажник, а то я не хочу руки пачкать. Ты все равно какой-то неухоженный, тебе это не составит труда…

Костик сморщился, но все же выполнил все, что я ему велела. Когда он захотел вытереть свои руки о тряпку, я полезла в сумочку за сигаретой и дала ему дельный совет:

– Тряпка уже грязная. Ты бы лучше вытер руки о свой пиджак. Он все равно от тряпки ничем не отличается.

– У меня нормальный пиджак.

– Когда ты жил со мной, он был намного чище…

Костик почесал затылок и сморщился еще больше от того, что я пустила ему в лицо ровные и правильные колечки дыма.

– Костик, ты чего?

– Немедленно выброси сигарету! Кто научил тебя курить?!

– Жизнь.

– Что?!

– Я говорю, что жизнь научила меня курить и орать на меня не надо. Я от крика давно отвыкла. Ты на свою жинку ори.

– Я смотрю, ты себе богатого любовника завела…

Продалась, значит, за красивую жизнь.

– А это не твоего ума дело.

– А детьми ты когда заниматься будешь?!

– Это тоже не твоего ума дело… Я ими всегда занималась.

– Когда я могу их увидеть?

– Кого? – не поняла я вопрос.

– Детей.

– Зачем?

– Ну, чупа-чупсов там принести… Жвачек всяких, хуба-буба или как их… Правда, у меня сейчас с деньгами не очень. Фирма на грани банкротства.

– Надо же… А как же влиятельный папа твоей жены?

– Он хочет, чтобы наш брак распался, и делает все возможное, чтобы моя фирма разорилась.

– Костик, нам хуба-буба не нужна. Мои дети ее на дух не переносят.

– А что они любят?

– Не знаю. Они такие закормленные. Их вряд ли чем удивишь.

– Может, вам тогда продуктов принести?

– Каких продуктов?

– Ну, яичек или колбаски…

– Дорогой, я бы эти яички кокнула о твою башку, а колбаской бы тебе между ног все отбила, чтобы ты, сукин сын, о своих детях не сейчас вспомнил, а раньше, когда уходить от нас намылился!!!

Достав из кармана бумажник, я вытащила оттуда пятисотрублевую купюру, написала на ней номер своего мобильного телефона, смачно на нее плюнула и приклеила Костику прямо на лоб.

– Это тебе за работу. За то, что мне колесо поменял.

Там мой телефон написан… Если ты совсем без работы останешься и тебе вовсе жрать будет нечего, то ты мне позвони. Не чужие все-таки, десять лет вместе прожили…. Я тебе с работой помогу. Есть вакантное место проститута. В Коктебеле. Будешь обслуживать богатых женщин, которым требуются качественные интимные услуги!

Насколько я помню, ты языком неплохо работаешь!!!

Костик был в полном оцепенении. Он стоял с наклеенной купюрой на лбу и не мог произнести ни единого слова. Мне даже показалось, будто он не верил, что это я… Просто не верил, и все. Я похлопала его по плечу.

Села в машину, включила мотор и рванула на бешеной скорости… А он все стоял и смотрел мне вслед.

На следующее утро я расцеловала своих детей и пообещала им вернуться в самое ближайшее время. Мама стала укладывать в мою сумку жареную курицу и целую кастрюлю домашних, только что испеченных пирожков.

– Мама, ну зачем, куда мне столько?

– Доченька, до Коктебеля дорога дальняя… Тебе кушать захочется. Я тебе в термос горячего чайку налью. Кушать захочешь, чайку попьешь да курочки покушаешь.

– Мам, да я у любого кафе остановлюсь и перекушу.

– Доченька, да зачем деньги тратить? Тут все-таки все свое, домашнее. Пирожки с яйцом, яблоками и черникой, как ты любишь, – мама не поддавалась на мои уговоры и набивала целую сумку еды.

– Мама, ну где я тебе эту сумку открою и есть буду?

– По дороге. Как устанешь, остановишься и покушаешь.

– На таком крутом кабриолете остановлюсь, достану баул с пирожками и начну есть… Ну ты хоть думаешь немножко?

– Думаю, доченька, я о тебе всегда думаю, – не сдавалась заботливая мама. – О тебе да о внуках, о ком же мне еще думать…

Решив не расстраивать добрую старушку, я взяла увесистую сумку и отнесла ее к входной двери. Мама посмотрела на меня благодарным взглядом и, сев на стул, слегка прослезилась.

– Мама, ну чего ты расстраиваешься?

– Береги себя, доченька. Осторожно ты там в этом Коктебеле. У тебя там что, бизнес?

– Бизнес.

– Поаккуратнее ты там со своим бизнесом. Какой-то бизнес у тебя странный. Такая красивая машина, столько денег. Я очень за тебя переживаю, доченька. Я за тебя боюсь.

– Не переживай, мам, все нормально будет.

Я достала платок и вытерла мамины слезы.

– Мама, я вчера Костика видела.

– Правда?

– На Садовом. У меня колесо спустило, а он мне его поменял.

– Ну и как он?

– Старый какой-то стал… Небритый, неухоженный, безденежный…

– Правда? И чего это с ним? У него же все хорошо было. Неужели жена молодая его до этого довела?

– Выходит, довела. А ребенок у него не родился.

Выкидыш.

– А он хоть про наших-то детей спрашивал?

– Да, спросил ради приличия. Спросил, может, нам яичек с колбаской принести.

– Каких яичек?

– Которые в магазине продаются. С десяточек, а то вдруг объедимся и лопнем.

– Он что, совсем умом тронулся?

– Похоже, что да.

– А денег на детей не предлагал?

– Мам, ну о чем ты говоришь? Какие могут быть деньги на детей?

Попрощавшись со своей семьей, я взяла хозяйственную сумку, собранную моей мамой, и, спустившись к своей машине, помахала моим домашним рукой. Затем подъехала к дому Владимира и громко посигналила.

Владимир не заставил себя ждать и спустился к моей машине уже через несколько минут. Он был одет в широкие цветастые шорты и черную майку, а на его шее красовалась здоровенная золотая цепь в палец толщиной.

Бросив небольшую сумку с вещами в багажник, он продемонстрировал мне свои шорты и сел рядом со мной.