Благодарю за любовь - Вознесенская Юлия Николаевна

— А завтра Сочельник. Русское Рождество опять будет «белым», — сказала Апраксина, останавливаясь возле ограды садика, окружавшего двухэтажный дом. За оградой стояли заснеженные кусты и деревья. — Седьмой снег — наш… — проговорила она, задумчиво смахивая с ограды налипшие комья снега.

— Как это понять — «седьмой снег», тетя Лиза?

— Ты что, не знаешь мюнхенскую примету про седьмой снег?

— Нет, не знаю.

— В Мюнхене снег выпадает шесть раз, чтобы растаять, и только в седьмой раз он остается лежать, и тогда наступает зима. Вот она и наступила… Зима тревоги нашей.

— Тетя Лиза! Что-то все-таки случилось. Вы просто не похожи на себя. Пойдемте поскорей в дом, а? Мама даст нам чаю с пирожками… Она наверняка пирожков напекла к моему приезду… Да что с вами, тетя Лиза? Неужели это вы из-за Виктора Гурнова так расстраиваетесь? Да не стоит он этого! Идемте в дом, смотрите, как разыгрался ветер — наверное, в горах буря.

— Да, пойдем, Жоржик, пойдем…

Они прошли мимо ограды и вошли в подъезд. Апраксина медленно и как-то неуклюже начала подниматься по лестнице. Георгий поддерживал ее под руку.

— Вы совсем устали, тетя Лиза! И зачем это мать просила вас меня встречать, не понимаю. Не стоило вам приезжать за мной в аэропорт!

— Может быть, и не стоило, может быть…

Все когда-нибудь кончается, закончился и ее медленный подъем на второй этаж. Георгий достал ключ и открыл дверь квартиры.

— Проходите, тетя Лиза!

Апраксина вздохнула и прошла в гостеприимно распахнутую дверь.

— Лизочка! Жорж! Наконец-то! Спасибо тебе, дорогая, что ты встретила моего непутевого. Право же, это были совершенно лишние хлопоты — у тебя такой усталый вид. А ты неплохо выглядишь, сынок! Хорошо прошли выступления?

— Отлично, мам! — Георгий наклонился и расцеловал мать. — А пирожки будут? А то я нахвастался тете Лизе.

— Будут, будут! — засмеялась Ирина Фаддеевна. — А у нас гости! Между прочим, твои коллеги, Лиза: инспектор Рудольф Миллер и Михаэль Берг.

— Странные гости… — пробормотал Георгий, переобуваясь.

— А они по делу! Они хотят провести у нас обыск! — жизнерадостно объяснила Ирина Фаддеевна.

— Обыск? У нас? — удивился Георгий.

— Ну да! Бедный Витя ведь провел в нашем доме последние дни перед смертью.

— А, ну да, бедный Витя, как же это я забыл? — хмыкнул он.

Все трое прошли в гостиную. Там на диване чинно сидели инспектор Миллер и его помощник Михаэль Берг; перед инспектором на полу стоял его пузатый портфель, перед Бергом — его большой кофр, с которым он выезжал на обыски. Апраксина села в кресло и сложила руки на коленях.

— Ну, вы тут разговаривайте, — сказала Ирина Фаддеевна уже по-немецки, — а я пошла на кухню разогревать пирожки и ставить чай! Надеюсь, вы за полчаса управитесь?

— Мы постараемся, — вежливо ответил ей Миллер. — Господин Измайлов, мы ждали вас, чтобы провести обыск.

— Я понимаю. Пожалуйста, проводите.

— Собственно говоря, мы не собираемся проводить у вас тотальный обыск. Нас интересует только одна вещь, которая должна находиться в вашем доме. Это пистолет тридцать второго калибра, на который у вас имеется разрешение полиции. Он находится в доме?

— А где же ему быть! Да, он у меня запрятан в пианино, сейчас я вам его достану…

— Нет-нет, мы сами его достанем. Вы только подскажите нам, где именно он лежит.

— Нужно открыть нижнюю доску инструмента.

Берг подошел к пианино, отодвинул круглый стул и стал осматривать доску под клавиатурой.

— Там вверху клапан, — подсказал Георгий.

Берг нашел нужный клапан, нажал его, и доска откинулась ему на руки.

— Но тут ничего нет!

— Как это «ничего нет»! Не может быть. — Георгий подошел к инструменту, наклонился и заглянул в открывшееся пространство. — Черт возьми! В самом деле нет…

— Да что ж это такое? Ничего не понимаю… — Он в растерянности оглядывал пустое пространство, в котором ничего, кроме натянутых струн, не было. — Мама, мама, поди сюда! — В гостиную тотчас вошла Ирина Фаддеевна, успевшая надеть поверх нарядного костюма кухонный фартук, впрочем, тоже нарядный. — Мам, ты никуда не перекладывала отсюда мой пистолет?

— Перекладывала. Еще в позапрошлом году.

— А зачем? Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты к нему даже не прикасалась! Переложила, а мне не сказала.

— Ну, я забыла! Жорж, я же не могла оставить его тут, когда ты вызвал мастера, чтобы посмотреть колки: у тебя тогда колки ослабли.