Кельтский круг - Шефер Карло

Сначала Тойер позвонил наверх. Фрау Людевиг была дома, она открыла дверь в утреннем халате. Могучий сыщик непроизвольно попятился назад, подальше от похотливой самки, словно боялся, что она его проглотит.

— Фрау Людевиг, я намерен поговорить с вашим супругом. Знаю, вы исключаете такую возможность, но не стану скрывать — мы все-таки подозреваем, что за убийствами стоит именно он.

С насмешливой улыбкой риелторша покачала головой.

— Я прошу вас принять это к сведению, вот и все, — разозлился Тойер. — Что уж там вы будете делать с этой информацией — ваше дело. Кажется, вы не слишком печалитесь о ваших голубках, ныне покойных.

— Вы не можете заглянуть мне в душу, господин Тойер…

— Слишком много на ней покровов, а самой души маловато…

— …к тому же, конечно, это были любовники, а не возлюбленные. Большой любви не было. Да и многовато их было.

— Вот это уже другое дело. Ну ладно, сударыня, теперь вы можете снова одеть свою душу. — В ее присутствии он чувствовал себя жалким и неуклюжим.

— Я принимала ванну, сейчас мне предстоит разговор с клиентом. Что вы про меня думаете, господин комиссар?

— До свидания.

Большей частью сада хозяева пожертвовали ради бетонированного серпантина для инвалидной коляски Людевига. Тойер не заметил лестницы, прилепившейся прямо к стене дома, и прошел по множеству изгибов. Вход на половину хозяина располагался на противоположной стороне виллы.

Дверь автоматически распахнулась. Тойер вошел в дом.

По сути, эта часть дома состояла из одного большого помещения. Из-за ширмы выглядывала больничная кровать, у глухой стены в просторной кухонной ячейке все было приспособлено к возможностям калеки, сидящего в инвалидном кресле. Повсюду виднелись электронные игрушки — фотоаппараты, видеокамеры, компьютер. С левой стороны две двери, вероятно, вели в подвал и ванную. Сам хозяин — Тойер не сразу его заметил — сидел за современным плоским плазменным телевизором, почти загороженный им. Мягко зажужжал электрический моторчик инвалидного кресла, калека подъехал к сыщику. У Людевига были большие глаза, узкая голова, редеющие светлые волосы. Его тело лежало в кресле в форме буквы «S», словно декоративная драпировка, кожаные манжеты поддерживали запястья. Тойеру пришлось подавить в себе желание немедленно повернуться и уйти. Ни один убийца так не выглядит.

— Позвольте-ка, я угадаю. — Жидковатый голос, ломкий и высокий. — Вы из полиции. Ваш молодой коллега привел такие неубедительные причины для своего контакта со мной, что мне не терпится узнать, чем вызван столь странный интерес к моей скромной персоне. Присаживайтесь, у меня имеются стулья. Забавно, правда? — Он показал на прислоненный к стене складной стул.

Тойер взял его и уселся, чуточку напрягшись, посреди комнаты. Несмотря на теплую погоду, в доме было включено отопление.

— Я еще не представился. Иоганнес Тойер. Вы угадали. Я из полиции.

— Весьма сожалею, что вам придется попотеть. Но вот так, без движения, трудно, я быстро начинаю мерзнуть. Иными словами, в аду всегда должно быть жарко.

Тойер отчаянно цеплялся за свои подозрения, ведь никаких других у него не было. Вот он и заявил без особой уверенности:

— Господин Людевиг, я говорю с вами прямо и откровенно. Если бы это зависело от меня, я бы вас арестовал.

— Значит, дела идут не так, как вам хотелось бы? — Парализованный калека тонко улыбнулся. — Вы не владеете ситуацией?

— Владею, но не до конца, — уклончиво ответил сыщик. Он был недоволен таким началом, теперь он потерял свободу маневра. — Но это еще не значит, что с вас снято подозрение, отнюдь не значит. Все лишь начинается. Вы случайно не увлекаетесь эзотерикой?

— У меня много увлечений. — Легким движением кисти атрофированной правой руки он привел в движение кресло, подкатил к окну и взглянул на реку. — Среди прочего я интересуюсь и эзотерикой, всевозможными культами и тайными учениями. В моем увлечении нет ничего преступного.

Он не проявлял ни малейшей озабоченности. Почему? На одной из полок комиссар заметил сложный оптический прибор.

— Вы еще и астроном?

— Это прибор ночного видения. Я иногда веду наблюдения. На то есть причины.

Если бы он сразу признался, Тойер был бы разочарован. Снова все шло как-то глупо, и он разозлился:

— Может, я найду у вас и что-нибудь про древних кельтов? Скажем, про вал на горе Хейлигенберг?