Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной - Вознесенская Юлия Николаевна

— Отвали, гнида! — сказала Татьяна.

— А ну руки прочь! — сказал Миша.

Шмидт отлетел на несколько шагов, но тут же снова упорно двинулся к Татьяне.

— Наташа, ты должна меня выслушать! Я ни в чем не виноват, ты сама меня спровоцировала!

— Ребята, да оттащите же вы от меня этого гада, а то я не сдержусь и сама его придушу!

Миша и Айно подхватили Шмидта под руки с обеих сторон и потащили его в угол комнаты.

В этот самый момент из коридора вышли Анна, Миллер и Апраксина.

— Добрый день, господа, — сказал инспектор. — Господин Шмидт, кажется, вы собирались вызвать полицию? Ну так мы уже здесь! — самым обычным тоном произнес Миллер. Но графиня Апраксина не терпела обыденности. Поэтому, встав в дверях, она произнесла патетически:

— Итак, наш маленький любительский спектакль окончен, дамы и господа! Княгиня Нина, я надеюсь, он вам понравился?

Но княгиня Нина, уже «пришедшая в себя», особого энтузиазма не проявила: она смотрела на чету Шмидт и сокрушенно качала головой.

— Ваше преступление раскрыто, господин Шмидт, — сказала графиня Апраксина.

Но Шмидт уже тоже пришел в себя окончательно.

— Мое преступление? О каком преступлении вы говорите, уважаемая графиня? Неужели вы имеете в виду нашу ссору с Наташей, едва не окончившуюся трагически? Ну, я признаю, я, конечно, виноват перед ней: нельзя так грубо обращаться с молодой женщиной, даже если она ведет себя совершенно возмутительно и нецивилизованно. Я просто должен был ее утихомирить и бросить в воду… для приведения в чувство! Никакой другой цели, уверяю вас, у меня не было. Я хотел потом найти ее, чтобы узнать, все ли с нею благополучно, но она куда-то исчезла. Но я был абсолютно уверен, что июньская вода в мелком прудике молодой и здоровой женщине повредить никак не может!

— А, так вы знали, что Наташа останется жива после вашего нападения? — почти благодушно сказал Миллер. — Ну, это в корне меняет дело. Так, может быть, вы сейчас в присутствии девушки и свидетелей расскажете нам, что же все-таки произошло в ту субботу в «Парадизе»?

— Охотно!

— Этим вы облегчите и свою совесть, и нашу с инспектором работу, — сказала Апраксина. — Мы ведь вынуждены были заняться этим делом!

— Понимаю, понимаю, графиня! А Наташа, конечно же, подтвердит мои слова.

— Наташа не скажет пока ни слова в вашу защиту, — сказала Апраксина. — Может быть, когда-нибудь потом… Но не сейчас!

Татьяна грустно улыбнулась на слова Апраксиной и села на диван рядом с бабушкой Ниной. Та погладила ее по руке.

Тут Апраксина поглядела на Еву Шмидт, все еще лежащую в луже посреди гостиной.

— Миша, Айно! Будьте добры, перенесите госпожу Шмидт… Да, диван занят. Ну, посадите ее хотя бы в кресло!

Айно и Миша с трудом подняли грузную Еву Шмидт и опустили ее в одно из глубоких кресел. Она даже не шелохнулась и осталась полулежать в кресле большим пестрым мешком.

— Рассказывайте, господин Шмидт, мы вас слушаем! — напомнила Апраксина.

Шмидт вздохнул и начал рассказ:

— Наташа фактически моя жена, то есть моя фактическая жена, и я очень люблю ее. Случилось так, что мое издательское дело в Германии пришло в полный упадок, и я решил перебазироваться в Соединенные Штаты. Я рассказал Наташе о моих планах, и она поначалу была согласна на переезд. Дела складывались таким образом, что для моих целей мне было удобней сначала отправить в Нью-Йорк Наташу, а затем, ликвидировав здесь свое дело и собрав финансы, отправиться за ней. — Быстро взглянув на Еву Шмидт, все еще пребывавшую в глубоком обмороке, он скороговоркой произнес: — Кроме того, я должен был в ее отсутствие развестись с прежней женой, чтобы в Америке уже по-настоящему жениться на Наташе. Но бедняжка узнала о существовании Евы и наотрез отказалась лететь одна в Америку. Она, глупышка, заподозрила, что я таким образом хочу от нее избавиться и что в Штатах ее почему-то ждет публичный дом… Что за глупые фантазии, Наташа, любимая? Кто вбил в твою легковерную головку такую чушь? — Татьяна молчала, исподлобья глядя на него. — А, догадываюсь! Это, конечно же, козни нашего общего друга Георгия Бараташвили! Вот он-то, между прочим, и есть самый настоящий торговец живым товаром и уже не одну девушку из России запродал в публичный дом. Как же ты могла поверить этому негодяю, Наташа?

Девушка молчала.

— Ну, можешь не отвечать, я понимаю твою обиду… Кстати, у тебя есть тут во что переодеться после этого глупого спектакля? Я боюсь, как бы ты не простудилась.