Озноб - Малышева Анна

«Вот как, жена Валентина давно умерла! Так он – главный сообщник Сергея, а ломался передо мной, даже водку не желал брать! „По судам затаскают!“ Не в свое дело он не лезет, скажите на милость! А прячет у себя…

Господи помилуй, получается, жену Сергея?! Так тот не убивал ее?»

Она сама не понимала, что с ней творится. Ирина была и счастлива оттого, что с Сергея снято ужасное обвинение, и встревожена донельзя. Такой тревоги она не испытывала, даже когда муж рассказывал ей о трупе, сгоревшем в доме. Все домыслы, которые Ирина строила в последние дни, внезапно перевернулись с ног на голову, теперь она перестала понимать, в чем смысл происходящего и какова ее собственная роль в этой истории. Правда, последнее волновало ее на удивление мало. Внезапно женщина осознала, что больше всего терзается из-за того, что не может уяснить себе настоящих отношений Сергея и его мнимоумершей жены.

«Неужели ревную? – Она прижала ладони к щекам, чувствуя, что они начинают гореть. – Ужасно, это ведь значит, что я тоже к нему неравнодушна. Ну а что тут стыдиться, я имею право влюбляться, как любой другой человек. Тем более, теперь я свободна. Но… Если она жива и что-то задумала сообща с мужем, они должны быть очень близки… И Давид напрасно обольщается, она плевать на него хотела!»

И пока женщина боролась с нелепым приступом ревности, которого стыдилась даже перед самой собой, для нее все более очевидным становился истинный смысл драмы, разыгравшейся на краю поселка, в тупиковом переулке, куда зимой не забредал даже случайный прохожий.

«Страховка за дом, машину и… за саму Соколову! Последняя оформлена полгода назад, на большую сумму. Теперь Сергей получит эти деньги и… Заберет себе? Нет, этого не допустит „Марина“. Надо же, даже имя выбрала похожее на собственное и вела себя так спокойно, будто ничего не натворила! Конечно, она меня не испугалась, сразу поняла, что я не местная, не деревенская, а для нее опасно только это. Но к Валентину, видно, никто не заходит.

Если Сергей не возьмет этих денег, значит, отдаст жене. Недурной куш, даже для богатой женщины. А богата ли она? Каково состояние их дел, и в частности, ее собственных? Со стороны кажется, что все благополучно, но так ли это? Почему они придумали аферу со страховкой? Да еще решили таким радикальным образом получить деньги за дом? Может, рассчитали, что особняк с такой странной планировкой мало кому понравится и будет очень долго продаваться? А страховка – это чистые деньги сразу. Как бы то ни было, они действовали по обоюдному согласию, и скорее всего, деньги тоже поделят. А потом? Расстанутся? А как же ей жить, если она по документам мертва?»

Немного подумав, Ирина поняла, что в сущности ничего невозможного в таком исходе дела нет. Неизвестно, сохранились ли документы жены Сергея. Скорее всего, решила женщина, ее паспорт в целости, ведь «воскреснуть» без него будет очень сложно.

«Она может преспокойно жить, правда, не привлекая к себе внимания, чтобы не попасть в поле зрения страховой компании. Первое время не контактировать с родными, друзьями. А спустя несколько лет можно и объявиться. Или вообще уехать в Америку, загранпаспорт наверняка тоже уцелел. Давид будет рыдать от счастья, когда увидит, что невеста спаслась. А там – новое имя, новая жизнь. И недурное приданое… Которое, судя по всему, было ей нужно до зарезу. Кажется, они с мужем не такие уж злодеи, всего-навсего обманули страховую компанию, ввели в заблуждение десяток-другой людей… Но остается вопрос – кто же сгорел в доме?»

Опомнившись, Ирина поднялась из-за стола, прошла в комнату сестры, где та все еще сидела перед телевизором, и, наклонившись сзади над креслом, крепко ее обняла.

– Не сердись, я последние дни сама не своя.

– Вижу, – проворчала Ольга, не слишком настойчиво пытаясь избавиться от обнимающих ее шею рук. – Не Егор звонил?

– Другой мужчина.

– А ты как будто рада… Да у тебя и румянец появился! – воскликнула та, обернувшись и закинув голову. – Ой, Ирка, как ты не понимаешь, мне ведь все равно, с кем ты будешь жить, я хочу только, чтобы ты была счастлива! И жутко за тебя боюсь!

– Мне самой страшно, – призналась Ирина, выпрямляясь и облокачиваясь на спинку кресла. – Я совсем не знаю, что делать со своей жизнью. И кажется, влюбилась в человека, у которого есть кое-что на совести. Меня это мучает.

– Ну вот… – Сестра проницательно сощурила глаза, любуясь ее смущением. – Я же сразу поняла, меня не проведешь. И ни к чему все твои увертки, разговоры про чисто деловые отношения. Влюблена, конечно!