Капкан на честного лоха - Троицкий Андрей

Завороженная видом роскошных пухлых чемоданов, Петухова не сразу обратила внимание на бесформенную бордово-черную лужу у самых ног. А когда, наконец, глянула под ноги, икнула и прошептала помертвевшими от страха губами:

– Кровь… Господи, спаси и помилуй.

Ноги сами собой подкосились то ли от страха, то ли от нахлынувшей слабости. Петухова повалилась коленями на кровяное пятно, нагнулась. С этой позиции можно было разглядеть большой вытянутой сверток, напоминающий огромный мешок. Как это же пропавший со стены ковер, а в него что-то завернуто.

Петухова подползла к кровати, ухватившись за край ковра, что есть силы, потянула его на себя. Тяжелый какой. Пыхтя, она вытащила сверток и вздрогнула, словно от удара.

Из ковра высовывались ноги Сергея Сергеевича, обутые в стоптанные сапоги с обрезанными голенищами.

Через десять минут Валентина Николаевна, покрывшись липким холодным потом, размотала ковер и едва узнала в обезображенном покойнике своего мужа. Лицо покрыто корочкой засохшей крови. Губы отечные, разбитые, видимо, перед смертью Сергеичу хорошо досталось. На горле зияет темная продолговатая дырка, живот распорот, из него торчит острый кончик бутылочного осколка. Русые с сединой волосы, обильно смочены кровью, слиплись клоками и встали дыбом, будто на голове Сергеича несколько пар рогов выросло.

– Маргарита, сволочь, что же ты наделала? – прошептала Петухова – Как же ты, сука, могла?

Вопрос остался без ответа. Только Сергеич своими голубыми широко раскрытыми глазами смотрел на Валентину Николаевну с какой-то немой укоризной, с упреком, мол, как же так, ты была рядом, за стенкой, и допустила мою гибель. Петухова поднялась на ноги, перекрестилась и вытерла уголком косынки набежавшие слезы.

Сергеич готов, преставился, светлая душа, теперь ему не поможешь. Тут в самую пору о себе подумать, о том, как теперь одинокой женщине, лишившийся мужа, жизненной опоры, коротать вдовий век на скудную пенсию. Да и похороны любимого супруга ещё в какую копеечку вылезут. Страшно подумать. Петухова вздохнула, на минуту задумалась и пришла к логическому выводу, что преступница жиличка сюда больше не вернется.

Петухова пошла в угол комнаты, приподняла кожаный чемодан. Тяжелый. Должно быть, дорогих вещей в нем немало. Если по-тихому таскать шмотки на барахолку и перепродавать, торгуясь за каждую копейку, получится добрый приварок.

Валентина Николаевна, собрав оставшиеся силы, еле вынесла чемодан в сени, затем волоком перетащили его в свою комнату, засунула в бельевой шкаф, а сверху закрыла простынкой. Вернувшись на половину жилички, прихватила второй чемодан, верхняя крышка которого отделана вышитой тканью, перенесла чемодан в свою комнату.

Засунула дорогую вещь под супружеское ложе, сверху укрыла тряпками, снова вернулась на прежнее место. Быстро обшарила шкаф, полки, даже под матрас кровати заглянула. Не оставила ли Маргарита ещё что ценное.

Набралось немного, в основном мелочи. Нижнее белье, куртка от тренировочного костюма, две пары женских брюк, перчатки тонкой кожи, какие-то склянки с косметикой и духами. Петухова покидала добычу в большую наволочку, справедливо рассудив, что во вдовьем хозяйстве никакая вещь лишней не будет. Одевшись в старое пальтецо, она заперла дом и побежала на соседнюю улицу, в дом, который занимал участковый Стаднюк.

Несмотря на субботний день, дома милиционера не оказалось, пришлось пилить до отделения милиции, где тоже никого не оказалось кроме милиционера водителя, караулившего на дворе казенную машину. Петухова рассказала о преступлении водителю, тот помрачнел, зашел в дежурную часть и накрутил номер какого-то телефона, пересказал сообщение старухи начальству.

Закончив разговор, водитель нахмурился ещё сильнее.

– Праздник у них там, – сказал он. – Отмечают праздник. Поняла, старая?

Валентина Николаевна ничего не поняла, но головой кивнула. Что за праздник? И по какому случаю? Впрочем, тут и думать нечего, у милиции каждый день праздник. При таких-то зарплатах, взятках и поборах можно без перерыву за воротник заливать.

– У меня в доме муж убитый лежит, – сказала она. – А у вас все праздник, когда ни зайдешь.

Водитель велел Петуховой отправляться домой, ждать начальство. Уронив пару бесполезных слезинок, Валентина Николаевна поплелась обратной дорогой, скинув пальто, села у окна и уставилась на калитку.

* * *

Ждать милиционеров пришлось долго, будто не человека убили, а курицу.