Один день Аркадия Давидовича - Черкасов Дмитрий

От увиденного водила впал в ступор и с криком «Wild Russians!» ^[34] отпустил руль, после чего такси перелетело через невысокий отбойник шоссе и финишировало в кустах на обочине...

– Точно, блин, тупые, – согласился Штукеншнайдер и закурил тонкую вишневую сигариллу.

В дверь птичьей секции кто-то осторожно поскребся.

Клюгенштейн на цыпочках подобрался ко входу и выглянул в оконце.

– Ну, что? – шепотом спросил Телепуз.

– Вроде никого, – Глюк пожал плечами и показал кулак высунувшему нос из железного ящика сынуле. – Сиди там!

– Показалось, – успокоился Штукеншнайдер.

Аркадий вернулся на свое место.

– А я вот, блин, чуть кони в стоматологическом кабинете не отбросил, – поведал Григорий. – К приятелю зашел, мы с ним вместе в армии служили. Он потом в медицинский поступил, а я к Антону в бригаду...

В тот день Телепуз, у которого неожиданно разболелся зуб мудрости, приехал из деревни, где не было даже медпункта, и решил навестить бывшего сослуживца, совместив, так сказать, приятное с полезным.

Доктор сильно обрадовался визитеру, с порога одарившего врача огромной упаковкой пива «Holsten» на двадцать четыре пол-литровые банки и килограммом тонко порезанной бастурмы в качестве закуски, ибо до той поры в одиночестве пил дрянной растворимый кофе, сожалел о том, что отпустил домой медсестру Зину и, в ожидании вечернего наплыва клиентов, лениво щелкал клавишами компьютера, перебирая базу данных.

– А у меня зуб болит, – смущенно сообщил Телепуз.

– Да ты что? – удивился приятель.

– Два дня, блин, в деревне промучился. Не спал совсем, – вздохнул пациент.

– Ну, садись, посмотрим, – предложил экс-сослуживец.

Тут и выяснилось, что, дожив до тридцати годков, Гриша кариес видел только по телевизору.

– Серега! Только я боли боюсь, – честно признался Штукеншнайдер.

– Будет не больно, – начал кровожадно сюсюкать приятель.

– Сделай мне укольчик, – попросил Телепуз.

– Укольчик? – переспросил стоматолог. – Да легко...

Он еще думал, что требование его друга звучит, в принципе, законно, когда Григорий расположился на кушетке, оголив ягодицы. Браток и представить себе не мог, что укол можно делать еще куда-нибудь.

Подобную выходку стоматолог Серега расценил, как подготовку к первому апреля и поэтому с чистым сердцем вколол Штукеншнайдеру пару кубиков димедрола.

Пациент оказался «здоровым лосем» и пытку советской бормашиной, которую создали конструкторы трактора «Беларусь», выдержал с честью.

Затем друзья беседовали за жизнь, пили пиво и чай с печеньем.

Время пролетело незаметно.

Часа через три за дверью столпились пациенты, решившие навестить стоматолога в конце рабочего дня. И тут неожиданно Штукеншнайдер отключился, уронив бритую голову на спинку кресла. Тому виной был недосып в комплексе с димедролом и парой литров пива.

«Ну что с ним теперь делать?» – горестно подумал Сергей.

Пациентов прибыло человек пятнадцать, работы море, а тут приятель в кресле отрубился.

«Средства производства не должны простаивать», – решил Серега и попробовал перетащить друга на кушетку. Только он оторвал Гришу от кресла, только голова друга безвольно стукнулась о подлокотник, как Серега заприметил тихо вошедшую в кабинет посетительницу с большой сумкой в руках.

Ею оказалась уже немолодая женщина, приехавшая в гости к сыну из села под Всеволожском. Сына дома не оказалось и, вспомнив о дырявом зубе, она решила не терять даром драгоценного времени.

Трудно передать ее ощущения: занимаешь очередь, ждешь, ждешь, заходишь, наконец, а доктор в это время мечется по кабинету с трупом предыдущего пациента и пытается при этом мило улыбаться.

Тетка сего сюрреализма не выдержала: сперва упала сумка, а затем, правда с меньшим шумовым эффектом, и ее обладательница.

Все бы ничего, но у нас из села в город без гостинцев не ездят.

Зарезанный накануне кабанчик был обескровлен, и кровь эта в трехлитровой банке была доставлена в город. В качестве народного средства от каких-то там болячек.

Банка, естественно, разлетелась вдребезги.

Пока доктор укладывал бесчувственного Телепуза на кушетку и приводил в себя несчастную женщину, кровавое пятно из-под двери начало вытекать в коридор, где собрались пациенты разной степени тяжести. Как они пережили такую картину, неизвестно. Боль у них, видимо, прошла, поскольку через несколько секунд уже никто не сидел под кабинетом стоматолога, а приехавший минут через тридцать наряд милиции застал хмурого доктора, моющего пол, спящего на кушетке пациента и сельскую женщину пятидесяти лет, сидящую на стуле возле открытого окна и смотрящую куда-то вдаль совершенно отсутствующим взглядом...