Наш маленький грязный секрет - Лютикова Люся

Внутренний голос молчал, деликатно предоставляя мне возможность побиться в истерике.

Борясь с подступающей к горлу тошнотой, я притулилась около дверей и вытащила книгу — ведь наше метро еще и самое читающее в мире. Спустя сорок минут я вышла на улицу и с облегчением вдохнула полной грудью воздух.

Рано радовалась. В нос тут же ударил тяжелый запах прогорклого масла, который исходил от палатки «Куры-гриль». Я брезгливо оглядела палатку: два черноусых джигита («А санитарные книжки у них есть?») колдовали над курами («Да эти тощие птицы, наверное, даже не ощипаны!»). Голодные соотечественники, большинство которых составляли небритые мужики в тренировочных костюмах, сидели за грязными столиками и неторопливо поглощали кур, запивали их пивом и лениво переругивались матом. И что самое поразительное, получали от всего этого колоссальное удовольствие. Две нищие старухи стояли рядом, каждая с вожделением поглядывала на опустошающиеся бутылки и с ненавистью — на конкурентку.

«Господи, ну почему я такая несчастная? — простонала я. — Почему я живу в такой нищете? И в этом городе? Ведь на свете есть столько замечательных мест, чистых и ухоженных! Да в той же Турции, где половина населения читать не умеет, просто рай! Как же я от всего этого устала!»

Я понуро ковыляла по тротуару, самозабвенно предаваясь жалости к себе. Вспомнила и нахальную девицу на «тойоте», и мерзавца, ударившего меня портфелем. Стало совсем грустно.

Вдруг я заметила, что навстречу, взявшись под руки, идут трое мужчин. Троица двигалась неуверенными шагами, покачиваясь из стороны в сторону.

«Пьянь. Кругом одна пьянь», — в сердцах подумала я и взобралась на бордюр, нетерпеливо пережидая, пока алкоголики пройдут. И тут же ощутила легкий укол совести: у двух крайних мужчин в руках были палочки, на лице — затемненные очки. Да это же слепые с поводырем! Гнев мгновенно сменился жалостью, и я с сочувствием разглядывала несчастных. Внезапно один из слепых остановился, с наслаждением вдохнул воздух и восторженно произнес:

— М-м-м… куры! Вы чувствуете, как удивительно курами пахнет?!

И такая в его голосе была жажда жизни, такая неподдельная радость, как будто бы он получил самый драгоценный подарок на свете. Я мгновенно забыла обо всех своих причитаниях и лишь в каком-то оцепенении разглядывала его счастливое лицо.

И внутренний голос не преминул воспользоваться моим замешательством.

«Какая же ты все-таки неблагодарная сволочь! — начал он сурово меня отчитывать. — Для этого человека запах кур уже счастье в его тяжелой жизни. А ты? Здоровая, можешь читать, самостоятельно ходить, работать, наконец, писать статьи о мошенниках и хоть немного помогать людям. Ты понимаешь, что должна всему этому радоваться? Понимаешь или нет?»

«Я понимаю», — виновато откликнулась я.

«А что же тогда не радуешься?»

«Я радуюсь».

«Что-то не очень похоже», — не отставал внутренний голос.

«Да радуюсь я, радуюсь!» И в подтверждение этих слов я расправила плечи и нацепила на лицо дурацкую улыбку до ушей. Через пять метров я почувствовала, что плохое настроение куда-то улетучилось, а на его место пришла… нет, не эйфория, но вполне положительное ощущение себя в мире.

В родной подъезд я входила уже в почти веселом расположении духа, который не могли испортить ни заплеванные ступеньки, ни витавший в воздухе кислый запах щей.

Кольку я застала на том же самом месте. Только на этот раз он ничего не читал, а сидел, положив голову на руки.

— Устал? — догадалась я.

— Есть немного, — светло, по-гагарински улыбнулся тинейджер, и мне опять пришла в голову мысль, что этого мальчишку еще рано исключать из списка будущих кандидатов в президенты. — Разнес по всем трем адресам. А в одном передали встречное письмо, вот. — И он вытащил из папки конверт.

— Молодец! — похвалила я Кольку. — Этот конверт я тебе сегодня зачту за четвертое письмо, в виде премии. Но вообще будем учитывать только ту почту, что я тебе отдаю. Все равно ведь ты должен возвращаться домой, согласен?

— Ладно, — неохотно протянул подросток.

Я отсчитала Кольке его честно заработанные купюры, и он помчался в секцию дельтапланеризма. Я же пошла открывать свою квартиру. Пайса, почуяв приближение хозяйки, уже мяукала под дверью.

Не прошло и трех дней, как в «Модус вивенди» меня окончательно стали принимать за свою. Охранники у входа больше не спрашивали пропуск, менеджеры кивали в знак приветствия, а Инна ежедневно подкармливала меня сладостями.