Компот из запретного плода - Донцова Дарья

Если желаешь получить сведения о жильцах, лучше всего идти в домоуправление, ДЭЗ или ЖЭК, не знаю уж, как это теперь называется. Человек не может испариться без следа, нас всю жизнь сопровождают разные бумажки.

С тех пор как кто-то весьма разумно придумал деньги, многие проблемы стали решаться очень легко. Пожилая дама, хранительница домовых книг, не стала ломаться. Выслушав мою просьбу, она открыла шкаф, и очень скоро я узнала, что мужчина по имени Александр Лактионов – увы мне – никогда не был прописан в данном доме.

– Это точно? – теряя последнюю надежду, спросила я.

«Домоуправша» кивнула и похлопала рукой по амбарной книге.

– Не знаю, как другие, а я очень аккуратная. Карточки в картотеке, книга на полке. И потом, сама тут живу, раньше всех в лицо знала. Сейчас многие жилплощадь сдают, но тем не менее учет ведется, стараюсь контингент изучать.

Я заморгала и попыталась подъехать к ситуации с другой стороны.

– Здесь когда-то обреталась девушка, Лена Макеева. С ней случилась неприятная история, Лактионов ее изнасиловал, получил срок, вышел, хотел вновь осесть в отчем доме, но жильцы категорически воспротивились…

– Кто вам рассказал эту чушь? – изумилась тетка. – Ничего подобного не случалось. Я тут с двадцати лет тружусь; конечно, всякое бывало, кое-кто конфликтовал с милицией, но об изнасиловании речи никогда не шло, да и Лена Макеева тут не проживала. В третьем подъезде, правда, живут Малеевы, Надежда и Константин.

– Может, перепутала имя с фамилией, и это она?

Собеседница помотала головой.

– Маловероятно, Надежде Ильиничне девяносто восемь лет, ее сыну семьдесят. Даже если ваш Лактионов совершил преступление тридцать годков тому назад, старушка уже не могла служить объектом сексуальных домогательств. Может, речь шла о другом доме?

– Да нет, – растерянно протянула я, – именно о том, где расположен книжный магазин.

– Тогда вранье, – пожала плечами тетка, – Саша Лактионов никогда у нас не жил.

Я вышла на улицу почти в отчаянии, но потом, решив не сдаваться, зарулила в книжный магазин, купила справочник «Предприятия питания Москвы», раскрыла его на разделе «Пиццерии» и принялась изучать названия. Там имелась куча названий, но никаких вариантов со словом «Сладкая». Либо Лактионов не был разносчиком пицц, либо Лида перепутала наименование точки.

Прижав к себе брошюру, я села в «Пежо»; скорее всего, Иванова ошиблась, Саша ведь прибыл к ней по вызову… Минуточку! А где Лидочка взяла телефон пиццерии?

В голове моментально вспыхнули слова женщины:

«И эта кассирша дала мне визитку с номером».

Нога нажала на педаль, машина рванулась вперед. Очень надеюсь, что возле дома Лиды не десять супермаркетов.

Прежде чем идти на поиски магазина, я снова поднялась наверх, понажимала на звонок, потом наклонилась и заглянула в замочную скважину, там белела записка, Лида не возвращалась.

Тревога, как кошка, царапала мне душу острыми когтями: ну куда могла подеваться женщина? Может, ей стало плохо, закружилась голова, подкосились ноги, и Лида упала в обморок? Как узнать, куда отвозят людей, потерявших сознание на улице? Наверное, сердобольные прохожие вызвали «Скорую помощь». Мне, чтобы найти девушку, придется методично обзвонить клиники Москвы, работы хватит на неделю.

А может, Лида соврала? Она на самом деле хорошо знает имя и адрес любовницы Саши? Убежав из больницы, Иванова прямиком отправилась к Лактионову и заявила ему:

– Мы с тобой сейчас вместе уходим, ты по-прежнему живешь со мной, твоей женой, и забываешь о новой даме сердца. Если нет, тут же иду в милицию и сообщаю, кто убил Клавдию. От тебя зависит, что я скажу следователю. Решишь продолжить нашу семейную жизнь, версия будет такая: к нам в квартиру, по неосторожности не запертую, ворвался маньяк.

Ну, не дурацкое ли поведение? Однако, учитывая, с какой безоглядной страстью Лида любит Сашу, оно вполне вероятно. Но станет ли Лактионов мирно жить с бывшей женой, которая шантажом затащила его назад на семейное ложе?

Я резко повернулась на каблуках и понеслась на улицу. Надо как можно быстрей отыскать Лактионова, и не только потому, что он, мерзавец, решил воспользоваться честным именем Дегтярева, а еще и потому, что над головой Лиды нависла страшная туча. Ее расчудесный Саша зарезал Клавдию; догадайтесь, кто следующий на очереди? Супруга теперь представляет для мужчины нешуточную опасность, она знает, кто убил тетку, – это раз. А второе, Саша не хочет жить с опостылевшей бабой, а вернуться к ней его могут заставить шантажом. Знаете, некоторые мужья убивали своих вторых половинок и по менее веским причинам.

Слава богу, около дома Лиды оказался всего один супермаркет, я вошла в длинный, полупустой зал и поспешила к кассам.

Хорошенькая девушка в синем форменном халатике равнодушно взглянула на меня.

– Здравствуйте, – улыбнулась я.

Кассирша быстро окинула взглядом потенциальную покупательницу и не очень приветливо отозвалась:

– Добрый день.

– Мне нужна пицца.

– Посмотрите слева, у окон, там стоят прилавки с замороженными полуфабрикатами.

– Они невкусные.

– Может, и так, – равнодушно пожала плечами девчонка, – сама такое не ем, проконсультируйтесь у менеджера.

– Хотелось бы только что испеченную лепешку, – осторожно подбиралась я к цели. – Не знаете, где ее можно заказать?

– У нас только куры-гриль, – пояснила собеседница, – в мясном отделе готовят.

– А вот моей подруге у вас дали визитку пиццерии. Не посмотрите и для меня такую?

Кассирша широко раскрыла глаза.

– У нас? А кто сунул-то?

– Девушка, принимавшая деньги за покупки.

– Ну, это не я была.

– Простите, а как вас зовут?

Кассирша вытащила из кармана бейджик и стала прикреплять его к отвороту халатика.

– Марина, а что?

– Мариночка, значит, лично у вас никакой рекламы пиццерии нет?

– Зачем бы она мне?

– Ну, иногда фирмы приносят бумажки со своими координатами, просят раздать их в качестве, так сказать, рекламной акции.

Марина скривилась.

– Ну, это к управляющему. Велят – начну всем подсовывать.

– Кстати, у вас много кассирш?

– Вообще или в нашу смену?

– Сколько всего девушек трудится за кассами?

Очевидно, Марина была патологически нелюбопытна, потому что она, не задав мне никаких вопросов, спокойно стала говорить:

– Ну, сегодня тут я, Лера и Света; завтра Верка и Машка выйдут, у них в смене одной не хватает; потом Марья Сергеевна, Алиса и Тамара Дмитриевна сядут. Должно быть девять, но реально нас восемь.

– Скажите, а Эсфирь Гринберг когда выходит?

– Кто?

– Кассирша Эсфирь Гринберг!

– У нас нету такой, – ответила Марина с искренним удивлением.

– Видите ли, моей подруге визитку с координатами пиццерии подарила девушка с бейджиком «Эсфирь Гринберг».

– Ваша знакомая перепутала, – решительно ответила Марина, – супермаркет три года работает, я сюда одной из первых устроилась, никаких Эсфирей у нас не имеется, очень хорошо помню.

– Вы уверены?

– Ну, такое имя странное, – вздохнула Марина, – в нашем магазине девочки простые служат: Лена, Маша, Катя, Света, да и среди тех, кто постарше, обычные тетки – Мария Васильевна, Елена Петровна… хотя… Эсфирь… Эсфирь… Где-то слышала… Гринберг… Эсфирь… или видела… Знаете что?

– Что? – грустно спросила я.

– Вы купите справочник, сходите к нам в отдел, где газетами торгуют, найдете адреса и телефоны пиццерий.

– Спасибо, – кивнула я, – дельное предложение, но мне, если честно, очень эта Эсфирь Гринберг нужна.

– Тут ничем не могу помочь, – сообщила Марина, – извините, за вами покупатель с тележкой ждет.

Я обернулась, увидела парня с кучей продуктов, извинилась и пошла бесцельно бродить по залу. Супермаркет ничем не отличался от всех ему подобных. Фрукты-овощи, мясо-рыба, печенье-конфеты. В небольшом закутке помещалась печка, в которой золотились красивые плюшки, я их пробовала, аппетитные на вид, они имеют вкус ваты, и съесть их можно лишь с пылу с жару, чуть остыв, выпечка превращается в кусок резины.

Мгновенно налетели воспоминания. Вот мы с бабушкой Фасей покупаем в булочной хлеб.

– Ну, выбирай, – предлагает бабуля.

Я оглядываю прилавок, если честно, ассортимент не слишком велик. За стеклом лежат круглые ситники по десять копеек, пухлые калачи, городские булочки с высоко поднятым хрустящим гребешком и три вида белого: «Нарезной» за двадцать пять копеек, «Подмосковный» по восемнадцать и батон без названия, его цена совсем невелика, чуть больше гривенника. Черные кирпичики тоже не поражают разнообразием – «Бородинский», «Дарницкий», «Ржаной» и «Ароматный». Булочек же вообще всего два сорта – «Калорийная» и «Свердловская». Но у меня разбегаются глаза, я в детстве очень любила хлеб, он казался невероятно вкусным, да и был таковым, почти никогда не плесневел, долго сохранял свежесть. Ну куда подевались любимые москвичами сорта?