Скелет из пробирки - Донцова Дарья

Я встала.

– Спасибо. Да, еще последний вопрос: среди ваших знакомых нет ли тетки по имени Анна Петровна?

– Вроде нет, – ответила Инга.

– Если вспомните, позвоните мне, – попросила я и ушла. Добежав до метро, я первым делом купила газету «Сплетник» и стала перелистывать страницы. Что же тут вывело Федора из себя? Нужная информация нашлась в конце. В середине полосы красовалось цветное, яркое фото. Женщина с оскаленными зубами, одетая в белую прозрачную блузку, из-под которой вульгарно просвечивает черный лифчик, стоит около кажущегося огромным Олега. Фотограф выбрал немного странный ракурс. Я выглядела тщедушной, коротконогой и скрюченной Куприн, напротив, смотрелся угрожающе. На его лице застыла мрачная, даже угрюмая гримаса, а мою физиомордию украшала заискивающая улыбочка второгодницы, в очередной раз получившей кол по чтению.

Внизу краснела набранная афишным шрифтом подпись:

"Скандал недели. Майор Олег Куприн заявляет нашему корреспонденту: «Я арестовывал в свое время Арину Виолову».

В целом картина сильно смахивала на агитплакаты тридцатых годов. Рисовали художники в то время этакие настенные украшения с угрожающими названиями: «Сотрудник НКВД давит гадину» или «Чекисты ночами не спят, от предателей нас избавить хотят». Как-то раз мне, мывшей в 80-х полы в одном столичном НИИ, попался в самом дальнем углу местной библиотеки тоненький песенник, выпущенный в 1938 году. Я заинтересовалась и перелистала пожелтевшие странички. Открывалась книжонка «Гимном НКВД». Были в нем потрясающие строки:

Шпион, троцкист, оппортунист на правый бок склоняется,

Но перед ним стоит чекист, он с ними расправляется.

Врага отправит на курорт в холодный, зимний край,

А кой-кого, а кой-кого отправит прямо в рай.

Жаль, в памяти не сохранилось имя автора опуса. Вполне вероятно, что он, если еще жив, радеет сейчас за демократию.

Сопя от негодования, я принялась читать текст, сопровождавший снимок. "Майор Олег Куприн приоткрыл завесу над тайнами писательницы Арины Виоловой. Оказывается, милая женщина, трогательно краснеющая при виде направленного на нее объектива, не так уж и наивна. Майор отказался дать комментарии по этому поводу, но мы обещаем вам, что обязательно соединимся с писательницей и зададим ей вопросы:

«Арина, вы убили любовника? Украли кошелек? А может, торговали наркотиками?» И еще, нашего корреспондента терзают смутные подозрения: если, как утверждают в пресс-службе издательства «Марко», Виолова лишь недавно прибыла из Африки, то как же она успела побывать за колючей проволокой? Может, «Африка» – это просто поэтическое название места, адрес которого выглядит как-нибудь так: ИТК № 1247/3? Или сизо № 2? И уж простите, милые читатели, но хмурому майору Куприну я верю больше, чем улыбчивым обманщикам из рекламной службы «Марко».

Я села на скамейку и попыталась справиться с подступающей злобой. Интересно, какой тираж у этого пасквильного листка? Одна радость: на снимке я запечатлена в таком виде, что и отец родной не узнает…

Не успела в голове оформиться последняя мысль, как напротив лавки остановилась стайка подростков и уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я было подумала, что случайно потерла глаза и теперь сижу, украшенная размазанной тушью. Потянулась к сумочке, но зеркальце достать не успела, потому что одна из тинейджерок, худенькая девочка в рваных джинсах, неожиданно воскликнула:

– Ой! Вы ведь эта писательница! Арина Виолова!

– Как вы узнали? – пробормотала я, вжимаясь в твердую спинку.

– Так тут ваша фотка, – потрясла газетой «Сплетник» другая девица, лицо которой напоминало по окраске абстрактное полотно: сине-красно-зелено-желто-белое.

– Да? – удивилась я. – Вроде я на себя там не похожа.

– Это вы зря, – «успокоила» меня девочка в джинсах. – Мы сразу сообразили, кого видим. А за что вы сидели?

– Э.., э.., не могу сказать.

– Ну, пожалуйста, дико интересно!

– Ну.., это не правда! Никогда не имела дела с правоохранительными органами, то есть хочу сказать, никогда не находилась под следствием.

– Пошли, Ксюха, – со вздохом потянула подругу за рукав размалеванная девочка, – разве ж она правду расскажет!

Не успела стайка щебечущих подростков исчезнуть за поворотом, как я схватила мобильный, набрала номер и, услыхав глухое «да», проорала:

– Через час, в пирожковой, возле твоей работы! Не вздумай опоздать или не прийти!

– Но… – забормотал удивленный Олег, но я уже отсоединилась и скачками понеслась к метро.

Очевидно, Куприн настолько был удивлен моим тоном, что в виде исключения не заставил себя ждать. Обычно, если мы договариваемся о встрече где-нибудь в городе, мне приходится топтаться по полчаса, прежде чем увижу потного, всклокоченного мужа, который наконец-то явился на свидание. И если вы думаете, что первая фраза, которую он произносит, звучит так: «Прости, дорогая, я, как всегда, не рассчитал времени и заставил тебя плясать на морозе», то глубоко ошибаетесь.

С самым недовольным видом Олег заявляет: «Очень трудно прервать служебные дела из-за идиотского похода в магазин!»

При этом учтите, что мы собираемся покупать ему брюки, а в субботу или в воскресенье муженек тоже работает.

– Ты заболела? – с выражением неподдельной заботы на лице поинтересовался Олег и откусил полпирожка.

Я уставилась на оставшийся в его руках остаток с непонятной желтой начинкой, и меня мигом хватил «родимчик».

– Имей в виду! Завтра же я развожусь, а после подаю на тебя в суд!!!

Куприн выронил кусок печива и забубнил:

– Вилка, ну ты че? Белены объелась? И вообще, что случилось?

Но у меня от негодования закончились слова, а те, которые остались, как-то не принято произносить вслух в тесно набитой людьми забегаловке, да и дети тут есть!

– Ну что я сделал? – недоумевал Олег. Потом вдруг его лицо разгладилось, и он хлопнул себя по лбу.

– Прости, я кретин!

– Вспомнил! – прошипела я.

– Извини, дорогая, как только я мог забыть! Сегодня же куплю подарок, а может, хочешь пойти в ресторан? – тряс хвостом супруг.

– Какой подарок? – изумилась я.

– Ну ладно, – заулыбался Олег, – у нас же вчера была годовщина свадьбы. То-то ты весь вечер дулась! Да, я кретин…

У меня просто потемнело в глазах. Кое-как собрав в кучу остатки самообладания, я протянула:

– Тот недобрый день, когда меня никто не остановил от похода в загс, был второго сентября. Сейчас на дворе июнь, а случилось вчера совсем иное, читай!

Олег взял «Сплетник» и через пару секунд растерянно спросил:

– Я сказал такое?

– Да.

– Но я просто пошутил. Глупо, конечно, вышло.

– Глупее не бывает, – я шмыгнула носом, – просто сорвал мне рекламную кампанию. Теперь издательство не захочет печатать мои книги. Федор конкретно сказал: станешь слушаться – все будет в шоколаде. А нет, так и иди на фиг!

– Но, Вилка, – попытался утихомирить меня муж, – успокойся! Во-первых, всем вокруг абсолютно понятно, что это просто шутка, хорошо, идиотская, но шутка. Во-вторых, тебя же невозможно узнать на фото, в-третьих, можешь оттащить свои идиотские книжонки в другое издательство. Вон их сколько, словно грибы после дождя растут.

Я пыталась справиться с подступающими рыданиями, но тут одна из бабенок, быстро поедавших пирожки, обернулась и с криком: «Bay» – кинулась ко мне. В руках она сжимала «Сплетник»!

– Это же вы! – заорала она, тыча мне под нос злополучное издание. – Ну скажите! Вы?!

Пришлось кивнуть. Баба развернулась и, перекрывая мерный гул голосов, завопила на весь зал:

– Надька! Чаво ты убиваешься из-за Ленки! Эка невидаль, посадили девку! Вон глянь скорей сюда! Вот эта, – в мою сторону направился корявый палец с облупившимся ярко-красным лаком, – отсидела свое, за убийство! А теперь писательница, Арина Виолова!

В пирожковой воцарилась тишина. Несколько десятков пар глаз, блестящих от любопытства, принялись шарить по моему лицу. Я не сумела сдержать рыданий, скомкала мерзкую газетенку, швырнула ее в Олега и, чувствуя, как чужие взгляды прожигают на мне дырки, побежала на улицу. Вслед мне понесся негодующий голос Олега:

– Ты офонарела? Какое убийство?! Эта женщина никогда не привлекалась!

У метро я слегка успокоилась и решила принять меры безопасности. Непонятно, каким образом люди опознают меня по фотографии, на которой я сама не могу найти себя. В ближайшем ларьке пришлось приобрести бейсболку и черные очки. Натянув козырек на нос, я спустилась в подземку и попыталась ослабить натянутые, как гитарная струна, нервы. Ладно, собака лает, а караван идет, надо искать убийцу Любы Боярской.

Услыхав, что к ней хочет приехать женщина, пишущая книгу о редких фамилиях, Фаина Семеновна мигом воскликнула:

– Жду с нетерпением!

И не успела я появиться на пороге большой, просторной квартиры, как она заявила: