Дама непреклонного возраста - Южина Маргарита

Татьяна не ошиблась. К вечеру в маленьком баре собрался весь коллектив театра. Сначала прибежали уже знакомые три женщины, быстренько схватили по старому бутерброду и уселись за самый дальний столик.

– Это наши швеи, – фыркнула Татьяна. – Вот понять не могу, Ивская такие деньги им платит, а они, кроме бутербродов с килькой, никогда ничего не берут! Им бы не швеями, а экономистами к нам.

Потом забежала кругленькая Данилова и сразу же прилепилась к витрине с пирожными. Не больно выбирая, она заказала половинку торта с черносливом, кофе – обязательно с сахарозаменителем, чтоб не полнеть, уселась поближе к Зинаиде и принялась жаловаться:

– Уйду я, наверное, – быстро работала она маленькой ложечкой, перекладывая торт с тарелочки в себя. – Понимаю: работа интересная, денежная, но когда рубят на фиг творческие крылья… Лучше журналы пойду продавать!

Зинаида навострила уши – ага, стали вылезать конфликты между сотрудниками. А в подобных случаях иногда такое узнается…

– И что там у тебя с творчеством? – ловко выставляя на витрину новую продукцию, поинтересовалась Татьяна. – С Агаповой поцапалась? У нас с Альбинкой все цапаются, на то она и модельер.

– Ха! Модельер! – с трудом проглотила кусок Данилова. – Ткнуть пальцем в журнал и я бы могла. А если мне хочется самой фасон придумать? А если я уже его придумала?

Тут же она преобразилась и, размахивая ложечкой, далеко раскидывая крошки торта, принялась расписывать, какой замечательный фасон она себе вообразила:

– Вот тут, на груди, такие воланы, воланы, а потом они – раз! и обрываются, и вот так лохмотьями, лохмотьями свисают, а здесь…

– Йидия Никоваевна, говубушка, какую хъень вы выдумываете ежесекундно? – прервала ее картавая благочестивая дама с острыми ключицами, с совершенно худенькими ручками, зато с тучным, объемным задом. – Куда вам вованы? А тем боее вохмотья? Вы же и так, будто кочан!

На кофточку дамы прилетел кусочек промасленного торта от ложки, и она в растерянности растопырила руки – просто не понимала, как с эдакой бедой бороться.

– Йидия Никоваевна! Что это у вас изо гта выскакивает? Нет, ну совегшенно испогчен нагяд!

Лидия, которая только что браво размахивала ложкой, от неожиданности замерла и даже перестала жевать. Так и стояла – с полным ртом, с выпученными глазами, боясь оглянуться.

– Альбина, – ласково защебетала Татьяна и одним щелчком скинула ужасный кусочек с кофты дамы. – Ты что заказывать будешь?

Модельерша скучным взглядом окинула полки и лениво проронила:

– Тоник. Тойко тоника немного, буквайно вожку. Ах, Татьяна, вы же понимаете, у меня довжен быть светвый газум!

После чего Альбина снова принялась поедать взглядом Данилову. Та старательно не дышала.

– Простите, – решила проявить внимательность Зинаида. – А вы заказ только ложками делаете? Может, вам еще чего?

Альбина Агапова вытаращилась на новую официантку, как на лягушачью икру – с нескрываемым отвращением.

– Что значит, заказ вожками? Это мне тоника вожку! А остайное – водки!

Зинаида крякнула и поспешно стала натирать стаканы. Черт их поймет, этих творческих личностей…

Неожиданно в зале легким ветерком пронеслось оживление, и в баре появилась Елена Сергеевна Ивская в сопровождении огромной бухгалтерши Ии Львовны. Ия расположилась за столиком, а Ивская прошла прямо к стойке.

– Танечка, дай мне кофе, пожалуйста. А вон там у тебя что? Сырная соломка? И соломки, – распорядилась директор. Потом вдруг узрела Данилову, которая так и сидела, ни жива ни мертва, будто жук на булавке. – Лида, а ты чего здесь? Надо к столу садиться, у нас столько костюмов! И когда мы их успеем обсудить…

– Я извиняюсь, Еена Сеггеевна, но «ха» вам в йицо! Наша Данивова ничего не собигается обсуждать! – вальяжно поправила Агапова безупречную прядку. – Она жаждет тогговать газетами!

Зинаида удивленно дернула бровями. Данилова рассказывала о своих планах только им с Татьяной, Агапова не могла их слышать! У нее что, тут «жучки» понатыканы? Однако саму Данилову этот факт не взволновал. Она вдруг распетушилась, задышала глубоко и возмущенно и кинулась в нападение.

– А вот и да! И пойду! А что еще делать, если мне не дают самовыразиться?

Чопорная Альбина осекла ее на самом взлете:

– А я не позвою вам так непотгебно самовыгажаться! У вас в посъеднее вгемя отчего-то все выгажения нецензугные! – рыкнула модельер Агапова. – Нет, Еена Сеггевна, вы тойко подумайте! Вы тойко на секундочку вообгазите! Она хочет выйти в топе, в коготенькой юбке пйиссе и с откгытой бгюшиной! Дайте мне наган, я застгеюсь себе в ухо!

– Да! – со слезами вскричала Данилова. – А если я хочу? А если я себе пирсинг в пупке сделала и даже туда сережку из уха вкрутила?

Зинаида с Татьяной горько переглянулись. Конечно, Данилову по-человечески жаль, однако стоило только представить многопудовое Даниловское брюхо, украшенное ввинченной серьгой…

– Настоятейно гекомендую ввинтить в пуп якогь, иначе вашего подвига с сегежкой пгосто не заметят, она утопнет в ваших сквадках, юбезная! – безжалостно пригвоздила Данилову к стулу Агапова.

– Все, – вдруг совершенно спокойно заявила Данилова. – Меня уже оскорбляют, я ухожу. Немедленно, прямо после получки. Елена Сергеевна, выпишите мне завтра расчет и премию.

Заслышав про премию, от своего столика начала медленно подниматься бухгалтер. Присутствующие затихли, как перед цунами. Ситуацию вмиг разрядила Ивская. Она поставила пустую чашечку на стойку и тихо заявила:

– Что ж. Я зарядилась, давайте приступим к обсуждению показа.

И все потянулись к большому столу. Споры затихли, слышался только шелест бумаг и шарканье стульями по полу. За столиком откуда-то появились еще женщины, и все увлеченно стали разбирать чертежи, рисунки и какие-то наброски, которых Зинаиде так и не удалось разглядеть. Татьяна даже музыку сделала тише, дабы не спугнуть процесс творческих поисков.

Однако мирная рабочая обстановка продолжалась недолго. Очень скоро стали слышаться выкрики, потом дамы кинулись друг другу что-то доказывать, а после и вовсе подняли невероятную бучу.

– А ты вообще себя видела в этих колготках? Больная анаконда, ни дать ни взять!

– Нет, ну этот стрем я ва-а-аще не натяну! Альбина, не надо на меня давить… А я говорю – не дави на психику-у!.. – громче всех орала Вероника. – Елен Серге-евна-а! Я точно говорю – стрем этот не натяну-у! Позо-ориться, что ли? Лучше ва-аще на «язык» не па-айду!

– Еще как пойдет, – фыркнула Татьяна, толкая Зинаиду в бок. – И натянет. Вероника у нас любит выпендриться, ей надо, чтоб ее поуговаривали, хоть ты тресни.

– А мне в прошлом месяце премию не дали, так что я вообще сейчас могу не выходить! – орала тетка с мужской фигурой. – И вспомните, господа, вспомните! У вас ведь больше нет такой фигуры, как у меня! А я не выйду! Потому что не выдали!

Татьяна опять сжала губы, чтобы не рассмеяться:

– И в этом месяце не выдадут. Она девчонкам ляпнула, что любовник бухгалтерши ее за бока щипал, теперь Ия ее со свету сживает.

– А у меня вообще модель пропала! – пищала серенькая мышка. – Мне ее специально моделировали, а теперь пропала. Елена Сергеевна, скажите Даниловой, чтобы новую сшила.

– Фиг тебе! Я сама себе еще не дострочила!

Татьяна снова толкнула в бок Зинаиду.

– Сейчас ей Ивская задаст. Зарвалась Лидочка. У Наташки одно плечо кривое, ей специальную накладку на спину делают. Очень показательная модель, а Лидка шить отказывается!

Однако Ивская не стала распыляться на Данилову, а просто пригвоздила ту одной фразой:

– Сделаешь!

Зинаида смотрела на весь этот агрессивный улей, и глаза у нее становились все шире.

– Тань, и как Ивская с ними со всеми управляется? Железная женщина.

Татьяна как-то странно на нее посмотрела и неопределенно хмыкнула:

– Не знаю, не знаю… Это она здесь…

Что имела в виду Таня Боева, Зинаида поняла вечером.

Часам к десяти вечера, когда модельные дела, вероятно, определились, и дамы теперь сидели, просто обмениваясь колкостями, неизвестно с какого перепугу, Данилова снова подняла болезненный вопрос:

– А закончить дефиле можно вот таким фейерверком – выходит на поклон Елена Сергеевна, а ее под ручку веду я, в топике и в юбке. У меня, значит, такая прическа…

– Пагдон, Йидия Никовавна, пагдон! Но отчего это вы Еену Сеггевну под гучку? Она газве у нас немощная? А, у нее будто инсуйт от вашего топика, да? – старательно выговаривала Агапова. – А может, вучше я пойду? Я ж, некотогым обгазом, модейег!

– И правда! – взвизгнул еще кто-то. – Ты, Лидка, перед своим мужем в топике кривляйся. Точно, девчонки?

По бару прокатился хохот.

– Нет, ну он не будет смотреть. Говорит, что это срам для нашей семьи, – понуро объясняла Данилова. – А я такую сережку в пупок ввинтила…