Золотая клетка для светского льва - Климова Юлия

    – «Ну и как вам теперь спится, Максим Леонидович?» – прочитал Тихон и с недоумением посмотрел на Берестова. – А что было в первом письме?

    – «Я все знаю».

    – Однако… И давно вы получаете подобные записки?

    – Недавно…

    – У меня напрашивается только один вопрос. Это вы украли рубиновую брошь «Полет мечты»?

    – Нет, что вы, – схватился за голову Максим Леонидович. – Эту брошь подарил мой покойный друг своей жене! Да и как это можно – воровать?..

    Очень даже можно! Тихон вздохнул, потер еще раз макушку и сел в кресло. Сам он, предпочитая магазины и галереи, редко промышлял по частным владениям, но все же – случалось, случалось…

    – Но почему вы тогда молчали, почему не поговорили с Егором или со мной? Вас явно планируют шантажировать, неужели вы этого не понимаете? Раз вы не совершали ничего дурного, то и бояться вам нечего.

    – Не все так просто, – вздохнул Максим Леонидович и облокотился на стол. – Не знаю, как признаться в подобном… Но надеюсь, вы меня поймете.

    – Конечно, пойму, – сгорая от любопытства, ответил Тихон, – рассказывайте, давненько я не слушал отличных историй. Кстати, не беспокойтесь, вашего недруга мы обязательно найдем.

    Берестов кивнул, смущенно сцепил пальцы, вздохнул и сказал:

    – Понимаете, я по сути одинокий человек и… с женщинами у меня как-то не получается… в смысле, я неловко себя чувствую в их присутствии…

    – Прекрасно вас понимаю, я и сам такой.

    – Леночка мне давно нравится… но она так молода… я ей в отцы гожусь.

    – Нет, ну вы еще ничего… – попытался поддержать собеседника Тихон.

    – Так вот… в тот день, когда у Евдокии Дмитриевны украли брошь, как раз в то самое время, когда она была у портнихи, у меня с Леночкой случились… эти самые, как их…

    – Интимные отношения, – подсказал Тихон, розовея.

    – Да, – кивнул Берестов и сокрушенно вздохнул.

    – Поздравляю!

    – Спасибо, конечно… но боюсь, меня собираются шантажировать именно по этому поводу… Я даже не знаю, как это все получилось… Леночка зашла, такая привлекательная… хотела прибраться, но я попросил ее поговорить со мной, она села рядом и… – Берестов развел руками и еще раз вздохнул.

    – Прекрасно, прекрасно, – пощипывая усики, затараторил Тихон.

    – Что же здесь прекрасного? То есть, с одной стороны, это действительно удивительно, но с другой… Я не могу допустить, чтобы эта история открылась, и таинственный негодяй прекрасно об этом знает, – Берестов потряс в воздухе письмом. – Во-первых, Леночка замужем, и я не хочу, чтобы из-за меня у нее были неприятности. Во-вторых, я очень дорожу расположением Евдокии Дмитриевны. Вряд ли между нами останутся прежние отношения, если она узнает о случившемся. Я – среди бела дня… в ее доме… с молоденькой девушкой… Кому же это понравится?..

    Тихон поежился – ситуация, конечно, щепетильная, и надо ее как-то решать. Хм, ну что ж, его прямой долг – найти злоумышленника и сделать так, чтобы все осталось в тайне.

    – Зато у вас и у Леночки теперь есть алиби, – приободрил он Берестова.

    – Прошу вас, не беспокойте ее пока вопросами, мне бы хотелось сначала узнать, кто меня собрался шантажировать. Не стоит ее пугать раньше времени.

    – Конечно, конечно, без проблем.

    – Извините еще раз, что огрел вас подушкой.

    – О, не стоит извиняться, обычный рабочий момент. – Тихон улыбнулся и, сунув палец в петельку, осиротевшую без пуговицы, добавил: – Завтра же возьмусь за поиски шантажиста.

    Палец в петельке застрял, и Тихону пришлось дергать его, чтобы спасти из заточения.

    – Я уже провел небольшое расследование, – сказал Максим Леонидович. – Заглянул в записи Виолетты и Пастухова, ознакомился с почерком… Пока результатов нет. В первом послании буква «з» была с загогулиной, я надеялся наткнуться именно на этот момент, но ничего похожего не увидел.

    – Загогулину могли оставить и специально, чтобы запутать следы.

    – Да… я как-то об этом не подумал…

    Тихон опять порозовел, гордясь своим уместным предположением.

    – Значит, Максим Леонидович, вы теперь, забыв про сон, выжидаете, когда принесут еще один конверт?

    – А что еще остается, хочу схватить негодяя за руку.

    – Я, пожалуй, с вами подежурю. Эх, давно я не сиживал в засаде, – приврал Тихон, потирая ручки.

    В девять часов утра в комнате стоял дружный храп. Тихон спал в кресле, свесив руку с подлокотника. Его лицо выражало полнейшее умиротворение. Максим Леонидович Берестов, свернувшись калачиком, лежал на покрывале. Дергая кончиком носа в такт шумным вдохам, он тоже казался совершенно счастливым.

    Конверт, скучающий на полу около двери, ничуть не мешал им видеть приятные сны.

    Кладбище падших женщин

    Предъявив матери прыщ, вскочивший на носу, Виолетта отпросилась в аптеку под тем предлогом, что ей непременно, во что бы то ни стало, нужна салицилово-цинковая паста, которая, как ей рассказывала подружка, прекрасно высушивает на коже любую ненужную гадость. Акулина Альфредовна по таким вопросам предпочитала советоваться с врачами, но тут махнула рукой и, ни о чем не беспокоясь, отпустила дочь на все четыре стороны.

    В основном она терроризировала ее из-за вечерних отлучек, к утренним же относилась прохладно, наивно полагая, что никакими «глупостями» никто по утрам заниматься не может.

    Полчаса назад Виолетта отбила на мобильном телефоне шифровку и теперь спешила к условленному месту, боясь опоздать. Двадцать минут на маршрутном такси, две станции метро и пол автобусной остановки пешком до маленькой кафешки с дешевыми булочками и бесплатной второй чашкой кофе.

    Увидев черноволосого паренька в потертой спортивной куртке, она приветливо махнула рукой и, задевая за стулья, устремилась к нему.

    Бросив сумку на широкий подоконник, торопливо глотнув уже остывший чай, она, не раздеваясь, плюхнулась на стул и, вынув из кармана помятую бумажку, выпалила:

    – Вот, Венька, читай!

    – «Я все знаю», – произнес парень и, приподняв бровь, с интересом уставился на Виолетту.

    – Это я нашла у себя в комнате. Что теперь делать? Он все знает, понимаешь, все знает…

    Венька Курносов любил Виолетту давно – с первого курса. Тощая, нескладная, она, как игла, проткнула его сердце, да так там и осталась. Своих чувств он никогда не показывал, ограничивался дружбой и редкими встречами в кафешке. Выпить кофе, по-приятельски поболтать «за жизнь» – вот они, будни влюбленного Веньки.

    Он обитает в коммуналке с занудой теткой, подрабатывает на фирме приятеля, собирая из кучи барахла вполне пригодные для жизни компьютеры. А она живет на краю Москвы в хоромах, в окружении богатых родственников. Вряд ли им понравится Венька Курносов, вряд ли.

    А тут еще напасть – Виолетта за последние годы изменилась и из гадкого утенка превратилась в настоящую королевишну с длинными волосами и глубокими серыми глазами. Венька робел, вздыхал и все же надеялся на лучшее. Он стал учиться на «отлично» и, повысив свою производительность труда до небывалых высот, начал зарабатывать столько, что смог снять комнату неподалеку от института. С приятелем они разработали суперплан, который в ближайший год должен был весьма улучшить их благосостояние. И вот только тогда, когда он уже мог предложить Королевишне «хоть что-то», Венька позволил себе поцеловать ее на дне рождения сокурсника. Виолетта, шокированная случившимся, повела себя странно, она не сказала: «Ты забыл, мы просто друзья», – не заорала и не треснула его по голове сковородкой (дело было в кухне), а прижалась к нему, всхлипнула и затем убежала. Венька посчитал, что поторопился, и больше вылазок на территорию любимой не делал.

    Переломный момент случился на студенческой вечеринке по случаю предстоящего Нового года…

    – Все, – сминая записку, сказал Венька, – хватит. Сейчас поедем к тебе, и я набью ему морду.

    – Ты что, маму удар хватит!

    – Ты, конечно, извини, но твоя мама… Слушай, а откуда он мог узнать? Не следил же он за тобой.

    – Не знаю, – Виолетта хлюпнула носом. – Он чокнутый, понимаешь? Чокнутый! Он на плешь надевает какую-то мочалку и ходит так по дому. А эта штука… ну, мочалка… она такая замызганная, будто ее три дня в канаве валяли… Наверное, это когда-то и было париком, но сейчас-то уже нет! Я боюсь…

    – Чего ты боишься? Я же с тобой.

    – Он все знает и меня шантажирует!

    На новогодней вечеринке случилось именно то, о чем Венька мечтал, засыпая каждую ночь, и что, по мнению Акулины Альфредовны, должно происходить только после свадьбы. Виолетта, уставшая жить под вечным надзором, уставшая от скользких поползновений дряблого Феликса, растаяла в объятиях Веньки Курносова в актовом зале за старыми декорациями к спектаклю «Ромео и Джульетта».